Архив Андрея Ваджры

«Мое несчастье в том, что я – галичанин. Тут галичан никто не любит. Старшая русская публика относится к ним враждебно как к большевистскому орудию украинизации (вечные разговоры о «галицийской мове»). Старшие местные украинцы относятся еще хуже, считая галичан «предателями» и «большевистскими наймитами». [86]

У наших «свидомых украйинцив» является хорошим тоном проводить пятиминутки ненависти по отношению к «кату» и «голодоморитэлю украйинського народу» Иосифу Сталину, но комичность ситуации заключается в том, что, если бы не железная воля «отца народов», ни «украинцев», ни «Украины» никогда не было бы.

Кстати, если говорить о традиционном пантеоне врагов Украины, составленном «свидомымы», то необходимо заметить, что если их ненависть к «москалям» еще как-то можно обосновать, то их ненависть к «жидам» труднообъяснима. Возможно, это просто откровенная неблагодарность, а возможно, просто тупое невежество. Дело в том, что евреи внесли колоссальный вклад в дело создания «украйинцив», «Украйины», «украйинського» языка и литературы. Это тема для научного исследования и, как минимум, тянет на отдельную монографию. Если бы у «свидомых» была хоть капля благодарности, то на майдане «Нэзалэжности» они водрузили бы гигантскую скульптуру Иосифа Сталина, а на Европейской площади соорудили бы памятник Лазарю Кагановичу.

Дело в том, что наиболее интенсивный и радикальный период советской украинизации 20-х годов прошлого века проходил под непосредственным руководством именно Кагановича. Не было на тот момент более пламенного украинизатора русских, чем он. Это была действительно выдающаяся личность. Человек острого ума и несгибаемой воли. По сравнению с тем как он осуществлял украинизацию, всё то, что делали его последователи после провозглашения украинской независимости в 1991-м, выглядит слюнтяйством и дуракавалянием. «Свидомым» надо не портреты Тараса Григорьевича заворачивать в рушнички и вывешивать как икону на стену, а фотографии Лазаря Моисеевича. Об этом просто вопит благим матом историческая справедливость.

Впрочем, даже такие титаны, как Сталин и Каганович, не смогли сломать национальный и культурный хребет малороссов. Побушевав десять лет, процесс украинизации тихо заглох, наткнувшись на пассивное сопротивление народа.

Сворачивание украинизации, судя по всему, было связано не только с упорным сопротивлением жителей Руси, но и изменением стратегических планов коммунистической верхушки. Похоже, что к началу 30-х Сталину пришлось отказаться от любимой Лениным идеи мировой революции. Дело в том, что вождь русского пролетариата, к тому времени уже покойный, «замутил» всю эту игру в «национальное самоопределение» для всех «угнетенных народов» России лишь для того, чтобы потом к их освобожденному братскому союзу постепенно присоединять новые государства, прошедшие через пролетарскую революцию. К 30-м Сталин, как талантливый политик-реалист, понял, что с мировой революцией в принципе ничего не «светит» и что перед лицом хищных империалистов необходимо превратить Советский Союз в надежную коммунистическую крепость. Это был этап глухой обороны. Сталину нужно было сильное, монолитное государство с эффективной, жестко централизованной властью. «Украйинська нация» уже была создана, а надобности в дальнейшем углублении украинизации, не мало раздражавшей народ, в общем-то, уже не было. К тому же ему изрядно поднадоел настырный «буржуазно-националистический» уклонизм некоторых вождей КП(б)У, которых он потом слегка «проредил» за «перегибы». В итоге украинизация заглохла. Народ с облегчением вздохнул. Но «Украйина», «украйинци», «украйинська мова» остались. Лишь в 1991-м бывшие партийцы и комсомольцы торжественно возродили сталинскую украинизацию с шараварно-галушечными элементами в её национально-демократической, предельно карикатурной версии.