Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

И Приносящие пустоту, желающие поживиться плотью, его тоже не волновали. Он беспокоился, чтобы ничего не случилось с Твлаквом. Работорговец пережидал бурю в тесном деревянном убежище, встроенном в днище фургона. Это было, по всей видимости, самое безопасное место в караване, но неудачный поворот судьбы — брошенный ураганом валун, например, — мог привести к смерти. В этом случае, как предполагал Каладин, Блат и Тэг сбегут, оставив всех в клетках с закрепленными деревянными боками. Рабы­ будут медленно умирать от голода и жажды под палящим солнцем.

Буря продолжала бушевать, раскачивая фургон. Иногда эти вет­ра казались живыми. И кто сказал, что на самом деле это не так? Спренов ветра привлекают порывы ветра или они сами и есть эти порывы? Духи той силы, что возжелала уничтожить фургон Каладина?

У этой силы — разумной или нет — ничего не вышло. Фургоны были привязаны цепями к ближайшим валунам, и их колеса застопорили. Порывы ветра становились все более вялыми. Вспышки молний прекратились, и сводящая с ума барабанная дробь дождя перешла в тихое постукивание. Только один раз за время их путеше­ствия Великая буря перевернула фургон. Треснуло несколько досок­ да кое-кто обзавелся синяками — вот и все последствия.

Деревянная панель справа от Каладина чуть затряслась и упала, когда Блат снял засовы. Наемник надел кожаный плащ, защищавший от дождя, а с полей его шляпы текли струи воды, пока он открывал клетку. Теперь рабы оказались под дождем. Тот был холодным, хотя и не настолько, как в самый разгар бури. Твлакв всегда приказывал открывать фургоны до того, как закончится дождь. Он говорил, это единственный способ избавиться от вони.

Блат сунул деревянную боковину на положенное место под фур­гоном, потом снял две другие панели. Только стену в передней час­ти — прямо за козлами — нельзя было снять.

— Что-то ты рановато их убираешь, — сказал Каладин.

До охвостья Великой бури, когда ливень превращался в легкий дождь, еще оставалось время. С неба по-прежнему лило, и ветер то и дело усиливался.

— Хозяин хочет, чтобы вы сегодня как следует помылись.

— Почему? — Каладин поднялся, и вода потекла с его коричневых лохмотьев.

Блат как будто не услышал.

«Возможно, мы приближаемся к месту назначения», — подумал Каладин, окидывая взглядом пейзаж.

За последние несколько дней холмы уступили место неровным скалам, обточенным неустанными ветрами, осыпающимся утесам и зазубренным пикам. На камнях, обращенных к солнцу, росла трава. Сразу после Великой бури земля по-настоящему оживала. Камнепочки-полипы лопались и выпускали лозы. Другие лозы выбирались из трещин и тянулись к воде. Кусты и деревья разворачивали листья. Кремлецы всех видов копошились в лужах и с наслаждением пировали. В воздухе жужжали насекомые; панцирные покрупнее — крабы и ходунцы — выбирались из убежищ. Даже сами камни как будто оживали.

Каладин заметил с полдюжины порхающих впереди спренов вет­ра; полупрозрачные существа гонялись за последними порывами бури — или, возможно, соревновались с ними. Вокруг растений появились миниатюрные огоньки. Спрены жизни. Они выглядели точ­но частицы светящейся зеленой пыли или рой мельчайших полупрозрачных насекомых.

Ходунец, чьи похожие на волосы иглы вздыбились, улавливая перемены в силе ветра, забрался по боковине телеги, шевеля дюжиной пар лап вдоль длинного тела. Каладин уже видел ходунцов, но не с таким темно-пурпурным панцирем. Куда же Твлакв ведет караван? Эти невозделанные склоны холмов идеально подходили для фермерства. Если в сезон слабых бурь, следующий за Плачем, разлить тут сок культяпника, перемешанный с семенами лависа, то через четыре месяца холмы покроются полипами больше человеческой головы, готовыми лопнуть от переполняющего их зерна.

Чуллы неуклюже шевелили лапами, поедая камнепочки, слизней и маленьких панцирных, что появились после бури. Тэг и Блат потихоньку запрягли чудищ, а угрюмый Твлакв в это время выполз из своего водонепроницаемого убежища. Работорговец натянул шап­ку и черный плащ, защищаясь от дождя. Он редко выбирался до того, как буря полностью заканчивалась, — значит, ему не терпится добраться до места. Неужели они так близко к побережью? Только там, в Ничейных холмах, есть города.

Вскоре фургоны покатились по неровной земле. Каладин угомонился, когда небо прояснилось, а Великая буря превратилась в черное пятно в западной части горизонта. Солнце дарило долгожданное тепло, и рабы млели в его лучах; струи воды стекали с их лохмотьев, и позади фургона оставался влажный след.

Вскоре возле Каладина мелькнула светящаяся лента. Он начал привыкать к присутствию спрена ветра. Новая знакомая исчезла во время бури, но теперь вернулась.

— Я видел твоих собратьев, — безучастно заметил Каладин.

— Собратьев? — переспросила она, приняв облик молодой женщины, и зашагала вокруг него по воздуху, иногда кружась, словно танцуя под неслышную музыку.

— Спренов ветра, — пояснил Каладин. — Они гнались за бурей. Ты точно не хочешь отправиться с ними?

Девушка-спрен с интересом посмотрела на запад.