Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

— Деретиль и его люди вышли из башни довольно скоро, неся с собой иссушенное тело в дорогих одеждах и украшениях. «Это ваш император? — вопросил Деретиль. — Мы нашли его в комнате наверху, одного». Выходило так, что властитель был мертв вот уже много лет, но никто не осмелился войти в его башню. Они слишком боялись.

Когда Деретиль показал увара мертвое тело, они начали завывать и плакать. Весь остров погрузился в хаос — увара принялись поджигать дома, бунтовать или падать на колени от мучительных страданий. Изумленный и растерянный Деретиль и его команда взяли штурмом верфь увара, где ремонтировался «Странствующий парус». Их проводница взмолилась взять ее с собой, увезти с острова. Так Нафти стала частью команды.

Деретиль и его люди подняли парус, и, хотя ветер был слабым, они направили корабль по краю водоворота, использовав движущую­ силу его кружения, чтобы оттолкнуть судно подальше от островов. Еще долго после отплытия они видели, как над якобы мирными землями клубится дым. Они собрались на палубе, наблюдая, и Деретиль­ спросил Нафти, в чем причина этих ужасных волнений.

Хойд замолчал, позволив словам вместе со странным дымом растаять в ночи.

— Ну? — нетерпеливо спросил Каладин. — Что она ответила?

— Завернувшись в одеяло, не сводя испуганных глаз со своей родины, она сказала: «Странник, разве ты не видишь? Если импера­тор мертв и был мертв уже много лет, то убийства, которые мы совершили, лежат не на его совести, а на нашей собственной».

Каладин выпрямил спину. Хойд уже не говорил с ним насмешливым, шаловливым тоном, как раньше. Больше никакого притворства. Никаких острот, предназначенных для того, чтобы сбить с толку. Эту историю он рассказал от души, и Каладин осознал, что потерял дар речи. Он сидел и думал об острове и ужасных делах, что там творились.

— По-моему... — наконец проговорил он, облизнув пересохшие губы, — по-моему, я только что видел проявление ума.

Хойд вскинул бровь, глядя на Каладина поверх своей флейты.

— Помнить такую историю... — прибавил Каладин. — Рассказать­ ее так продуманно...

— Поосторожнее с тем, что говоришь, — заметил Хойд с улыбкой. — Если хорошая история — это все, что ты считаешь проявлением ума, то скоро я останусь без работы.

— Ты разве не сказал, что и так лишился работы?

— Верно. Король наконец-то не может острить. Интересно, что он теперь будет делать.

— Хм... тупить? — предположил Каладин.

— Я передам ему твои слова, — заметил Хойд, и глаза его сверк­нули. — Но думаю, это неточно. Острить способен любой, кроме тупицы. Что же такое остроумие?

— Я не знаю. Может, что-то вроде спрена в голове, от которого начинаешь соображать быстрее?

Хойд склонил голову набок, потом рассмеялся:

— Ну что ж, это объяснение ничем не хуже других.

Он встал и отряхнул свои черные брюки.

— А все, что ты рассказал, случилось на самом деле? — спросил Каладин, тоже поднимаясь.

— Возможно.

— Но как же люди про все узнали? Деретиль и его команда вернулись?

— Если верить некоторым историям, да.

— И как они смогли? Великие бури дуют всегда в одном направлении.

— Что ж, полагаю, история врет.

— Я этого не говорил.

— Нет, я сам сказал. К счастью, мы имеем дело с лучшим видом лжи.

— И какая же это ложь?

— Та, что исходит от меня, разумеется. — Хойд рассмеялся и пнул костер, раздавив последние угли каблуком.

Каладин вдруг понял, что костерок был слишком маленьким для такого количества дыма.

— Что ты положил в огонь? — спросил он. — Чтобы получить тот особый дым?

— Ничего. Это был обычный костер.

— Но я видел...

— То, что ты видел, принадлежит тебе. История мертва до тех пор, пока кто-то ее не вообразит.

— Но какой смысл у этой истории?

— Такой, какой тебе требуется. Цель рассказчика не в том, чтобы­ вложить в голову слушателя определенные мысли, но в том, чтобы подсказать вопросы, над которыми следует поразмыслить. Мы слиш­ком часто об этом забываем.

Каладин нахмурился и посмотрел на запад, на военные лагеря. Они теперь были озарены светом сфер, фонарей и свечей.

— Дело в ответственности, — сказал он. — Увара с легкостью убивали друг друга, пока могли винить во всем императора. Скорбь настигла их только в тот момент, когда стало ясно, что ответственность за содеянное нельзя ни на кого свалить.

— Это лишь один из вариантов толкования, — проговорил Хойд. — Следует заметить, хороший. И какую ответственность ты не хочешь брать на себя?

Каладин вздрогнул:

— Что?

— Люди видят в историях то, что ищут, мой юный друг. — Хойд пошарил за валуном, достал мешок и закинул за спину. — У меня нет для тебя готовых ответов. Чаще всего я ощущаю себя так, словно­ у меня их никогда и не было. Я явился в ваши края в поисках старого знакомого, но вышло так, что большую часть времени я от него прятался.

— Ты сказал... про меня и ответственность...