Архив Долки

— Еще настойки? — сказал Де Селби, вновь подымаясь с бутылкой и вновь разливая щедро по фужерам. — Простите великодушно, отлучусь на миг-другой.

Не стоит и говорить: Хэкетт с Миком, когда он покинул комнату, поглядели друг друга с некоторым изумлением.

— Солод-то, похоже, первоклассный, — заметил Хэкетт, — но не добавлен ли в него опий или что-нибудь еще?

— С чего бы? Де Селби сам его пьет изрядно.

— Может, он ушел, как раз чтобы принять какое-нибудь противоядие. Или слабительное.

Мик искренно покачал головой.

— Странный он гусь, — сказал он, — но вряд ли чокнутый или угроза обществу.

— Ты уверен, что он не насмехается над нами?

— Уверен. Считай его чудиком.

Хэкетт встал и поспешно подлил себе из бутылки — Мик от добавки отказался жестом — и прикурил еще одну сигарету.

— Ну, — сказал он, — похоже, не стоит нам злоупотреблять гостеприимством. Думаю, пора идти. Что скажешь?

Мик кивнул. Полученный опыт вышел занятным, о таком не пожалеешь: он мог бы привести к другой занятной всячине — а может, даже к занятным людям. До чего обыденны, подумал он, все его знакомые.

Де Селби вернулся с подносом: тарелки, ножи, блюдце со сливочным маслом и изящная корзинка, наполненная словно бы золотым хлебом.

— Присаживайтесь за стол, ребята, подтаскивайте стулья, — сказал он. — Это всего лишь легкая трапеза, как называет ее Церковь. Восхитительные пшеничные рогалики я изготовил, как и виски, сам, но не подумайте, что, подобно древнеримскому императору, я живу, ежедневно боясь отравителей. Я здесь один, а до лавок поход долог и утомителен.

Бормоча благодарности, гости принялись за эту скромную, но приятную пищу. Сам Де Селби ел мало и казался озабоченным.

— Зовите меня богословом или физиком, если хотите, — сказал он наконец вполне пылко, — однако я серьезен и честен. Мои открытия, касающиеся природы времени, произошли на самом деле вполне случайно. Задача моего исследования была совершенно иной. Моя цель с сутью времени не была связана нисколько.

— Да неужто? — произнес Хэкетт довольно вульгарно, поскольку в тот миг вульгарно жевал. — И какова же была главная цель?

— Уничтожить весь мир.

Они воззрились на него. Хэкетт что-то буркнул, но лицо у Де Селби осталось спокойным, невозмутимым, суровым.

— Так-так, — запинаясь, проговорил Мик.

— Он заслуживает уничтожения. Его история и предыстория, да и само его настоящее — мерзкая летопись мора, глада, войны, разрушения и горя столь чудовищных и многообразных, что глубина их и ужас неведомы ни единому человеку. Гниль вездесуща, недуг непреодолим. Род людской окончательно растлен и вырожден.

— Мистер Де Селби, — сказал Хэкетт недостаточно веско, — не грубостью ли будет спросить, как именно уничтожите вы мир? Не вы его создали.

— Даже вы, мистер Хэкетт, уничтожали вещи, которых не создавали. Мне и на фартинг нет дела, кто этот мир создал и каковы были его великие намерения, смехотворны или же кошмарны. Сотворенное омерзительно и отвратительно, и хуже даже полное его уничтожение не будет.

Мик понял, что настрой Хэкетта подталкивает к перепалке, а потребно было прояснение. Даже и малое толкование Де Селби пролило бы свет на важный вопрос: истинный ли он ученый или же просто полоумный?

— Не уразумею я, сударь, — скромно завел разговор Мик, — как можно уничтожить этот мир, если только не устроить небесное столкновение его с каким-нибудь другим великим небесным телом. Как может человек вмешиваться в движение звезд — вот нерешаемая загадка для меня, сударь.

Натянутость несколько сошла с лица Де Селби.

— Поскольку пиршество наше завершено, выпейте еще, — сказал он, придвигая бутылку. — Упомянув об уничтожении мира, я не имел в виду физическую планету, а лишь всякое проявление и разновидность жизни на ней. Когда цель моя будет достигнута — сдается мне, вскоре, — ничто живое, ни единой травинки, ни даже блохи — на планете не останется. Сам я тоже, конечно, прекращу существовать.

— А как же мы? — спросил Хэкетт.

— Вы неизбежно разделите судьбу рода человеческого, коя есть уничтожение.

— Гадать без толку, мистер Де Селби, — пробормотал Мик, — однако не входит ли в ваш план расплавление всего льда на полюсах или еще где и тем самым затопление всего, подобно Потопу в Библии?

— Нет. Байка про Потоп попросту глупа. Нам рассказывают, что он был вызван ливнем, который шел сорок дней и сорок ночей. Вся эта вода должна была существовать на Земле прежде чем начался дождь, ибо не может пролиться больше, чем было подъято. Здравый смысл подсказывает мне, что это все детский лепет.

— Такова лишь жалкая рациональная отговорка, — встрял Хэкетт. Ему хотелось показать, что и он не дремлет.

— Какова же тогда, сударь, — спросил Мик с мучительной застенчивостью, — разгадка, высшая сущностная тайна?

Де Селби эдак скривился.