Архив еврейской истории. Том 14

Хотя 16 апреля Литвинов-старший уведомил брата о своей попытке заступиться за него, сам он мало верил в ее успех:

Дорогой Савелий!

Согласно твоей просьбе я послал письмо Бегге (копию прилагаю) и говорил с Серебровским[100], который обещал написать еще раз в Берлин. Он выразил удивление, что ты работаешь у Жуковского[101], а не в Азнефти[102]. С Бегге у меня лишь официальные отношения, и поэтому мое письмо носит полуофициальный характер.

Конечно, ты не должен был писать через голову своего начальства. Такие «преступления» редко прощаются. Боюсь, что ты сильно испортил свои шансы и тоном письма на имя Бегге.

Ты, по-видимому, плохо знаешь психологию советских людей и не знаешь, как к ним подходить. Не знаю, сможет ли мое вмешательство поправить то неблагоприятное впечатление, которое наверно получилось у него и у всех тех, которые читали твое письмо.

Пиши, как дальше сложатся дела, а пока держись своего нынешнего письма. Сомневаюсь, чтобы тебе удалось устроиться на частной службе.

Мое здоровье удовлетворительное. Устал, конечно. В отпуск собираюсь в конце июня, но это еще зависит от времени возвращения Ч[ичери]на. А[йви] В[альтеровна] много работает. Дети растут.

Привет, Максим[103].

Но заступничество брата, как он и предрекал, не помогло, и 28 апреля в связи со слухами, будто Савелий, воспользовавшись самоубийством растратившегося по мелочи кассира московской конторы берлинского торгпредства, присвоил себе 20 тысяч рублей, Литвинов-младший снова пишет Бегге:

Поговорив вчера с тов. Прейсом[104], я понял, что кому-то в Москве выгодно сваливать с больной головы на здоровую и что кому-то нужно связать мое имя с теми растратчиками, которым я имел неосторожность доверять.

Я самым категорическим образом заявляю, что по делу Севзапгосторга[105] я в банк не ходил, денег не получал и, следовательно, не мог там расплачиваться, как это уверяет тов. Прейс[106]. Через мои руки прошло свыше 30 миллионов, т. е. я в получении их всегда расписывался, но деньги всегда поступали к кассиру, который и отвечал за кассу. Если и бывали такие случаи, когда деньги из-за отсутствия кассира принимались либо бухгалтером, либо мною, то по возвращении кассира эти суммы всегда передавались ему же без всякой подписи, т. к. дело бухгалтера было следить за поступлением этих сумм в банк.

Но я не могу не возмущаться, когда в стенах Торгпредства распространяются такие слухи, которые бросают на мое имя тень. Вы заставляете меня менять советскую службу на частную; я это делаю, тем более, что частная фирма лучше оплачивает наш труд и осторожнее относится к чужому имени. С. М. Литвинов[107].