Архив клана

По этому поводу у генерала была задумка, основанная на старых запасах, которую он без обиняков изложил ночному человеку.

Не будем перегружать повествование подробным изложением всех коллизий, скажем только, что речь шла о камерах.

Пару месяцев назад Носферату по заданию генерала побывал в квартире Ольшанского и в числе прочего умыкнул оттуда скрыто установленные камеры наблюдения.

Задумка состояла в том, чтобы раздобыть точно такие же камеры, найти похожую квартиру и произвести там запись одной забавной инсценировки. После чего эта запись будет доставлена Ольшанскому через заслуживающий доверия источник под соусом вполне рабочей легенды – это для мастера оперативных комбинаций Коврова было проще пареной репы.

Эта запись, мо мнению Коврова, должна не только напрочь вырубить гениального сыщика из оперативной обстановки, но и дать старт собственно всей большой операции: потому что Ольшанский всё бросит, очертя голову помчится искать первоисточник и потащит за собой свою дружную команду.

Когда Игорь Викторович, ухмыляясь, довел суть инсценировки, Носферату утратил дар речи и застыл без движения, словно его парализовало от ужаса.

Ковров прекрасно знал ночного человека (в свое время он его воспитал и вывел в люди), так что отреагировал мгновенно и безошибочно сделал выводы:

– Погоди-ка… Уж не хочешь ли ты сказать, мелкий негодяй… что ты в самом деле втихаря вздрючил девицу Ольшанского, пока они оба были в отключке?

Носферату молчал.

– И… всё это безобразие записалось на камеру, что была в спальне?

Носферату молчал и боялся даже шелохнуться.

– И… ты не уничтожил эту камеру, как было приказано, а сохранил и теперь регулярно передёргиваешь на ту запись?

Носферату задушенно всхлипнул и закрыл лицо руками.

В бытность свою действующим генералом Ковров не задумываясь пристрелил бы мерзавца за такой забавный фокус. За отклонение от задания, потому что это всегда чревато самыми непредсказуемыми последствиями, вплоть до провала операции.

– Если ты соврешь, я убью тебя, – со зловещим спокойствием предупредил Ковров. – Правду и только правду, и будешь жить.

– Да, – хрипло ответил Носферату.

– Что – «да»? Камера у тебя?

– Да.

– И на ней запись твоих вольных упражнений с девицей Ольшанского?

– Да.

– А Ольшанский в кадр попал?

– Да.

– Бинго!!!

– Мм… Не понял? – Такого возгласа Носферату не слышал от генерала никогда в жизни. – В каком плане?

– Во всех мыслимых планах, малыш! – Голос Коврова вибрировал от радостного возбуждения. – Давай сразу определимся: если ты ещё раз отклонишься от задания, я убью тебя. Это понятно?

– Так точно!

– А сейчас слушай внимательно. Эта запись – самое ценное, что у нас есть на данный момент. Это стопроцентная «тру», «натуралка», Ольшанский – мастер, он мгновенно это поймёт и из кожи вон вывернется, чтобы найти первоисточник! И не надо никаких инсценировок, не надо сомнительных записей… в общем, давай: бегом за камерой и назад ко мне! И береги её как зеницу ока.

– Есть!

– Так, тебе охрану дать?

– Шутите?

– Шучу, шучу… Но камеру в самом деле береги как зеницу ока. Если потеряешь или испортишь – не прощу. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Давай за камерой, остальное обговорим позже. Всё – исчез.

И ночной человек в самом деле исчез: отошел от костра на пять шагов и растворился во тьме.

* * *

Спровадив Носферату, Ковров усилием воли подавил радостное возбуждение и наскоро проанализировал ситуацию. Всё ли правильно рассчитал, не скрываются ли за эйфорией по поводу внезапной удачи какие-то шероховатости и неувязки?

Несмотря на то что Ольшанский – большой мастер и очень опытный игрок в такого рода шарады, генерал был уверен, что такая комбинация срубит его разом и надолго. Какой бы ты ни был профессионал, а личные мотивы всегда важнее. Ковров прекрасно помнит, как «бункерный» тандем спровоцировал его в прямом эфире два месяца назад: если бы тогда ему удалось совладать с собой и не скатиться на эмоции, ещё неизвестно, чем бы вообще всё закончилось. Но все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо, так было испокон веку, так и останется до скончания времен. Ни гениальность, ни высокая квалификация, ни честь и чувство долга никогда не мешали людям совершать глупости под воздействием сильных эмоций.

Другой вопрос, как поведет себя при этом вторая половина тандема и рядовые исполнители «Бункера».

Об особенностях взаимоотношений внутри команды Ковров ничего не знал. Как-то недосуг было углубляться и разрабатывать этих выскочек, много чести будет. Так что нельзя было исключать вариант, что здравый смысл исполнителей вкупе с могучим интеллектом доктора Семёна окажутся сильнее командной солидарности и роковой целеустремленности утонувшего в водовороте чувств Ольшанского. На этот счет следовало принять дополнительные меры и сразу же выстроить запасную схему, чем Ковров тотчас же и занялся.