Архив потерянных детей

В более удачные дни мне удавалось немного собраться с мыслями, и я рассуждала разумнее, я убеждала себя, что, даже если наши профессиональные интересы чем дальше, тем больше расходятся, это вовсе не означает, что углубится и трещина в наших личных отношениях. С чего я решила, что если каждый будет работать над своим отдельным проектом, то это непременно разрушит наш общий семейный мир? Мы запросто могли бы отправиться в приграничные районы, как только у детей закончится учебный год, и заниматься каждый своим проектом. Пускай я еще не представляла себе как, но думала все же, что могла бы начать исследования, потихоньку собрать архив и изучать кризис с детьми-беженцами не в Иммиграционном суде Нью-Йорка, где сейчас сосредоточивалось все мое внимание, а в любой географической точке в пределах приграничных районов. Очевидно, что это придаст глубины моему исследованию. К тому же так мы могли бы совместить два наших очень разных проекта. Во всяком случае, на данный момент и настолько, чтобы всем вместе поехать на юго-запад. По крайней мере, удастся совмещать наши проекты до поры до времени. А дальше что-нибудь да придумаем.

АРХИВ

Я усердно изучала репортажи и статьи о детях-беженцах и помимо материалов из Иммиграционного суда Нью-Йорка старалась собрать больше информации о происходящем на южной границе, в центрах временного содержания иммигрантов и в приютах для беженцев. Я списывалась с юристами, посещала конференции коллегии адвокатов Нью-Йорка, негласно наводила справки у работников некоммерческих фондов, встречалась с общественными организаторами. Я собирала отдельные заметки, статьи, газетные вырезки, карточки с цитатами, письма, карты, фотографии, списки слов, тематические подборки, аудиозаписи показаний в суде. Вскоре я поняла, что рискую потеряться в собственноручно сотворенном документальном лабиринте, и обратилась к своему старому другу, преподавателю Колумбийского университета и как раз специалисту по архивному делу. Он ответил мне длинным письмом и приложил список статей и книг, которые могли бы вывести меня из моих потемок. Я штудировала статьи и книги из списка, долгими бессонными ночами читала об архивной лихорадке[11], о воссоздании исторической памяти в диаспорических нарративах, о риске потонуть в архивной «пыли».

В конце концов я обрела некоторую ясность и накопила достаточный объем тщательно отобранных материалов, призванных подсказать мне, в какой форме лучше всего документировать приграничный кризис с детьми-беженцами. Свои материалы я сложила в картонную коробку, еще не занятую бумагами мужа. Там были несколько фотографий, кое-какие юридические документы, установочные анкеты для новоприбывших, используемые в суде для ознакомления с делами, карты с географией смертей мигрантов в южных пустынях и папка с десятками докладных о смерти мигрантов, распечатанных из онлайн-поиска по базам без вести пропавших, со сведениями об обнаруженных в пустынях останках мигрантов, возможных причинах смерти и точном местоположении останков. Сверху я положила несколько уже прочитанных мной книг, решив, что при работе над проектом они помогут мне сохранять нарративную дистанцию между мной как повествователем и описываемыми событиями: «Врата рая» Ежи Анджеевского, «Крестовый поход детей» Марселя Швоба, роман «Белладонна» Даши Дрндич, «Вкус архива» Арлетт Фарж и «Элегии потерянным детям» Эллы Кампосанто, еще не читанную мной маленькую книжицу в красной обложке.

На жалобы мужа, что я заняла одну из его коробок, я пожаловалась в ответ, что у него и так уже четыре коробки, а у меня всего одна. На это он мне указал, что не в том я возрасте, чтобы ребячиться и мериться с ним коробками. В каком-то смысле он был прав, так что я улыбнулась, признавая его довод. Но его коробку все-таки оставила за собой.

Тогда последовали жалобы от мальчика. Почему это мы не выделяем коробку и ему? Возражений у нас не нашлось, и мы позволили ему занять одну коробку.

Следом за мальчиком в дележку коробок встряла девочка. Что поделаешь, пришлось выделить коробку и ей. Мы спросили, чем они намерены заполнить свои коробки, а мальчик ответил, что пусть пока пустует:

Зато я смогу собирать всякую всячину по дороге.

И я тоже, подхватила девочка.

Мы возразили, что пустующие коробки только лишняя трата места в багажнике. Однако на наш аргумент они выдвинули вполне убедительные контраргументы, или, наверное, мы слишком устали, чтобы продолжать препирательства. В общем, мы капитулировали. Итого у нас образовалось семь коробок. И они отправятся путешествовать вместе с нами неким приложением к нам в багажнике машины, которую мы собирались купить. Я аккуратно пронумеровала их черным маркером. Коробки с I до IV принадлежали мужу, коробка номер VI – девочке; мальчиковой коробке достался номер VII, а моей, соответственно, – V.

АПАЧЕРИЯ – СТРАНА АПАЧЕЙ[12]