Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Синегубкин, который покупал у меня тогда лучших лошадей, давал за Порфиру двухлеткой 8 тысяч рублей. Я не продал кобылу, но отдал ее ему в аренду. Через несколько месяцев Синегубкин просил ее забрать, говоря, что она не так резва, как он думал, и едва ли в трехлетнем возрасте будет резвее 1.40. Такая резвость его не удовлетворяла, и он советовал мне пустить кобылу в завод. Тогда же Синегубкин сказал мне, что у Порфиры трудный, как он выразился, тяжелый ход и надо приложить немало стараний, чтобы подготовить ее к старту. Я передал кобылу Романову, который был в восторге от нее, но после Синегубкина поехать на ней не смог. Я взял Порфиру в завод и дал ей заводское назначение.

Соединение кровей в Порфире чрезвычайно интересное. Ее отец Лоэнгрин – сын Серебряного из линии Лебедя 5-го; ее мать Перцовка – из линии Полкана 3-го; ее бабка по отцу Людмила – опять из линии Лебедя 5-го. Это я имел в виду, случая Перцовку с Лоэнгрином и усиливая этим скрещиванием имена Лебедя 5-го и Полкана.

В 1916 году я послал Порфиру под великого Крепыша, так как хотел повторить классическое скрещивание Полкан 3-й – Лебедь 4-й в весьма яркой форме. Полученная от этой случки кобылка, которую я назвал Похвала, вполне оправдала мои надежды. Похвала оказалась еще лучше Порфиры, она олицетворяет собой тип серых Полканов. Когда К. К. Кноп впервые увидел Похвалу, он в восторге воскликнул: «Да ведь это портрет знаменитой толевской Волшебницы!» И это совершенно верно: Похвала, серая в яблоках, с темными гривой и хвостом, есть поистине одна из красивейших кобыл современного коннозаводства. Похвала не бежала, так как бега были уже упразднены, но, поступив в завод, дала в Прилепах классную кобылу Память. Течение кровей у Похвалы с точки зрения моей любимой генеалогической формулы настолько интересно, что я приведу его здесь для наглядности графически.

Очевидно, что Крепыш есть не что иное, как Полкан, закрепленный, усиленный и в самой яркой форме представленный и выраженный, а Порфира инбридирована на Лебедя 5-го через лучших его потомков – старого Крутого и Чародея.

По высказанным ранее соображениям я не стану подвергать разбору заводскую деятельность Порфиры, а ограничусь лишь тем, что укажу на удивительную способность этой кобылы разветвлять свое гнездо, то есть создавать таких кобыл, которых по их красоте, делу и резвости необходимо оставлять в заводе и тем умножать ее семью. Несмотря на все революционные невзгоды и трудности, три дочери Порфиры – Похвала, Персида и Порода – оставлены заводскими матками в Прилепах, а Помещица поступила заводской маткой в другой завод (Пермский. – Ред.). Так как заводская деятельность Порфиры не закончена, то число ее дочерей, которые могут еще поступить в заводы, очевидно, увеличится, и в этом отношении она напоминает еще свою пра-пра-пра– и т. д. бабку Домашнюю, подарившую Охотникову восемь заводских маток. Интересно, что дочь Порфиры Похвала уже имеет двух дочерей, которые предназначены в завод. Словом, принадлежность к замечательному женскому гнезду Домашней, прославившемуся качеством и количеством кобыл, сказалась не только на Порфире, но и на ее дочери Похвале.

Персида 2.26,7 (Кронпринц – Порфира), р. 1919 г., рыж. коб. Прилепского зав.

Приезд 2.22,5 (Барин-Молодой – Порфира), р. 1926 г., Прилепского зав.

Ветрогонка (Пегас – Весна), белая кобыла, р. 1903 г. Рекорд 2.37,2. Вот уже 17 лет Ветрогонка украшает собой Прилепский завод, и я настолько люблю эту кобылу, что в ее оценке могу быть пристрастным. На Ветрогонке ездил на призах тот же наездник, что и на Перцовке, – П. Беляев. И он говорил мне, что Ветрогонка была очень резва, никак не тише, если не резвее, своей полусестры Перцовки. Ветрогонка закончила беговую карьеру уже в четыре года, и я спросил Беляева, чем это объяснить и почему кобыла не проявила своей резвости. Беляев дал мне явно неудовлетворительный ответ, и тогда я обратился с этим вопросом к Сахарову. Тот сообщил, что Ветрогонка ехала на проездках замечательно, затем в беге на приз проигрывала, а потом шутя выигрывала очередной гандикап – конечно, с приличной выдачей. В тот сезон в Одессе разыгрывался ряд гандикапов, а потому наездники не спешили показать резвость тех рысаков, которые еще не имели рекордов. Сахаров был раздражен такой ездой на своей любимице и в одно прекрасное утро, лично придя в конюшню с недоуздком в руках, взял Ветрогонку, увел ее в завод и больше не захотел пускать на приз. Таким образом, кобыла ушла с ипподрома, не показав своей настоящей резвости.

Призрак 2.24,2 (Ловчий – Порфира), р. 1928 г., Хреновского зав.

Н. Клодт. «Ветрогонка» (Пегас – Весна), р. 1903 г., зав. М. А. Сахарова, 2.37,2