Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)

И тут случилось что-то страшное. Может, вам приходилось слышать о том, что эти животные мгновенно улавливают запах человеческой крови, который их сильно возбуждает. Какое-то звериное чутье подсказало хищнику, что только что убит человек. Как только я открыла дверь, он прыгнул и подмял меня под себя. Леонардо мог спасти меня. Если бы он подбежал к зверю и ударил своей палицей, то смог бы усмирить его, но у него сдали нервы. Я услышала его полный ужаса вопль и увидела, как он развернулся и бросился бежать сломя голову. И в этот миг зубы льва впились мне в лицо. Я уже задыхалась от его горячего и зловонного дыхания, поэтому почти не почувствовала боли. Ладонями я попыталась оттолкнуть от себя огромные пышущие паром окровавленные челюсти и закричала. Когда в лагере поднялась тревога, я еще оставалась в сознании. Смутно помню, как несколько мужчин, Леонардо, Григгс и другие, вытаскивали меня из лап льва, и это мое последнее воспоминание, мистер Холмс, на несколько долгих мучительных месяцев. Когда наконец ко мне вернулось сознание и я впервые посмотрела в зеркало, я прокляла этого льва… О, как же я проклинала его! Не за то, что он лишил меня красоты, а за то, что не лишил меня жизни. У меня было только одно желание, мистер Холмс, и достаточно денег, чтобы воплотить его в жизнь. Я хотела исчезнуть из этого мира, закрыть свое бедное лицо, чтобы его никто не видел, и поселиться там, где меня не нашел бы ни один человек из тех, кто знал меня раньше. Выбора у меня не было… Так я и поступила. Несчастный раненый зверь заполз в эту нору, чтобы умереть… Таков конец Юджинии Рондер.

Когда горемычная женщина закончила свой рассказ, в комнате на какое-то время повисла тишина. Потом Холмс протянул длинную руку и с выражением такого искреннего сострадания, которое я почти никогда не замечал у него на лице, мягко похлопал ее по руке.

– Бедная девочка! – произнес он. – Бедная девочка. Действительно, пути провидения трудно понять. Если на том свете нас не ждет воздаяние, то весь наш мир – не более чем чья-то жестокая шутка. Но что было дальше с этим Леонардо?

– Я больше его не видела и ни разу не слышала о нем. Может быть, я и ошибалась, так плохо думая о нем. Любить то, что оставил лев, все равно что любить одного из тех уродцев, которых мы возили с собой по стране. Но женскую любовь так просто не отбросишь. Он оставил меня в когтях зверя, не пришел на помощь, когда мне это было так нужно, а я до сих пор не могла решиться отправить его на виселицу. Во что превратилась я сама, мне безразлично. Разве можно вообразить что-нибудь ужаснее, чем моя нынешняя жизнь? Но судьба Леонардо все это время находилась в моих руках.

– Вы сказали, что он умер.

– В прошлом месяце он утонул в Маргейте, когда купался в море. Я прочитала об этом в газете.

– А что он сделал с этой палицей? В вашей истории это самая любопытная и необычная часть.

– Этого я не могу вам сказать, мистер Холмс. Рядом с лагерем был меловой карьер с глубоким стоячим озером. Может быть, на дне этого озера…

– Да сейчас это уже и не важно. Дело ведь закрыто.

– Да, – произнесла миссис Рондер, и вуаль ее медленно качнулась. – Дело закрыто.

Мы поднялись, чтобы уйти, но что-то в голосе женщины заставило Холмса задержаться еще на секунду. Он быстро повернулся.

– Ваша жизнь не принадлежит вам, – сказал он. – Вы не вправе решать, жить вам или умереть.

– Кому нужна эта жизнь?

– Кто знает? Пример терпеливого страдания – это ценнейший урок для мира, в котором почти не осталось места терпению.

Ответ женщины заставил нас содрогнуться.

– Интересно, а вы бы смогли с таким жить? – сказала она, подняла вуаль и вышла на свет.

Это было жутко. Никакими словами нельзя описать лицо, когда лица попросту нет. Два живых карих глаза, печально глядевших на нас с кошмарных останков, делали это зрелище еще ужаснее. Холмс одновременно протестующе и с жалостью вскинул руку, и вместе мы вышли из комнаты.

Два дня спустя, когда я заглянул к своему другу, он не без гордости указал на маленькую голубую бутылочку, которая стояла у него на каминной полке. Я взял ее в руку и увидел красный значок, указывающий на то, что внутри находится яд. Открыв пузырек, я почувствовал приятный миндальный запах.

– Синильная кислота?{92} – спросил я.

– Да. Пришло с почтой. «Я отсылаю вам свое искушение. Решила последовать вашему совету» – эта записка прилагалась к ней, и я думаю, Ватсон, мы с вами знаем имя мужественной женщины, которая послала ее.

Дело XII. Приключение в поместье «Шоском-олд-плейс»

{93}

Шерлок Холмс долго сидел над микроскопом, приложив глаз к окуляру. Наконец выпрямился и с торжествующим видом повернулся ко мне.

– Это клей, Ватсон, – сказал он. – Однозначно клей.

Взгляните сами на эти мелкие частички.

Я приложился к трубке и навел резкость.

– Эти шерстинки и ниточки с твидового пальто. Бесформенные серые комки – пыль. Слева эпителиальные чешуйки, а эти коричневые капельки посередине, несомненно, клей.

– Ну что ж, – рассмеялся я. – Готов поверить вам на слово. От этого что-то зависит?