Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)

Где-то в подвалах банка «Кокс энд К°» на Чаринг-Кросс хранится старая потертая жестяная коробка, на крышке которой написано мое имя: Джон Х. Ватсон, доктор медицины, бывший полковой лекарь Индийской армии. Она до верху набита бумагами, и почти все они являются записями о тех интересных случаях, которыми в разное время приходилось заниматься мистеру Шерлоку Холмсу. Есть там и отчеты о неудачах моего друга. Хоть дела эти не менее захватывающи, нежели его победы, они вряд ли когда-нибудь будут выставлены на суд публики по той простой причине, что не имеют развязки. Расследование без окончательного решения может заинтересовать профессионала, но у обычного читателя вызовет лишь раздражение. Среди этих незавершенных рассказов есть история о мистере Джеймсе Филлиморе, который, выйдя из дому, вернулся за забытым зонтиком и бесследно исчез. Не менее примечательным является дело о яхте «Алишиа», которая одним весенним утром заплыла в небольшое туманное облако да так из него и не вышла, и что стало с ней и с ее экипажем по сей день остается загадкой. Третий случай, заслуживающий внимания, — это загадка Айседора Персано, известного журналиста и дуэлянта, найденного впавшим в совершенное безумие со спичечным коробком в руках, в котором находился странный червь неизвестного науке вида. Помимо этих необъяснимых дел, есть там и те, что затрагивают такие тайны кое-каких известных фамилий, которые, попади они в печать, повергли бы в ужас определенные круги высшего общества. Но нужно ли говорить, что подобное нарушение доверия совершенно немыслимо, и эти записи будут изъяты и уничтожены теперь, когда у моего друга появилось время заняться этим. Остается еще большое количество в той или иной степени и других интересных дел; я опубликовал бы их и раньше, если бы не боялся вызвать у публики пресыщение, не лучшим образом повлиявшее бы на карьеру человека, перед которым я преклоняюсь, и которого уважаю больше чем кого бы то ни было. Об одних я могу говорить как человек, видевший все своими собственными глазами. В иных я или не участвовал вовсе, или сыграл такую незначительную роль, что рассказать о них могу только от третьего лица. В событиях, о которых пойдет речь ниже, я принимал непосредственное участие.

Было ненастное октябрьское утро. Одеваясь, я наблюдал за тем, как безумный ветер обрывает и, кружа, уносит прочь последние листья одинокого платана, который украшает задний двор нашего дома. Я спустился к завтраку, готовый застать своего компаньона в дурном расположении духа, поскольку он, как и все великие художники, легко поддавался воздействию природы. Но, как оказалось, он уже почти доел завтрак, и настроение у него было самое радужное, о чем свидетельствовала несколько грубоватая веселость, неизменно охватывавшая его в минуты радости.

— Вы занялись новым делом, Холмс? — поинтересовался я.

— Умение делать выводы определенно заразительно, Ватсон, — ответил он. — Видите, как оно помогло вам раскрыть мою тайну. Да, у меня новое дело. После месяца простоя и занятий всякой чепухой колеса снова пришли в движение.

— Вы посвятите меня в него?

— Да тут и посвящать особо не во что, но мы можем обсудить его после того, как вы съедите эти два сваренных вкрутую яйца, которыми решила побаловать нас наша новая кухарка. Качество их находится в прямой зависимости от «Фэмили геральд», последний номер которой я вчера видел в прихожей на столике. Даже такое простое дело, как варка яиц, требует внимания, необходимое для того, чтобы следить за временем, и совершенно несовместимо с чтением романтических историй в этой превосходной газете.

Через четверть часа со стола было убрано, и мы остались одни. Холмс достал из кармана письмо.

— Вам знакомо имя Нейла Гибсона, золотого короля? — спросил он.

— Вы о том американском сенаторе?

— Однажды он был сенатором от одного из западных штатов, но известен как крупнейший золотопромышленник в мире.

— Да, я о нем слышал. По-моему, он какое-то время жил в Англии. Очень знакомое имя.

— Лет пять назад он купил большое поместье в Хэмпшире. Может быть, вы слышали и о том, как трагически оборвалась жизнь его жены?

— Да-да, припоминаю. Поэтому-то его имя и показалось мне знакомым. Но подробностей я не знаю.

Холмс указал на стул, на котором лежали какие-то бумаги.

— Я не подозревал, что мне придется столкнуться с этим делом, иначе подготовил бы материалы, — сказал он. — Дело в том, что вся эта загадка, хоть и наделала много шума, на самом деле очень проста. Улики настолько явные, что даже необычность подозреваемого не повлияла на решение коронерского жюри и полицейских следователей. Сейчас дело передано в Винчестер на рассмотрение выездной сессии суда присяжных. Боюсь, это безнадежное дело. Я могу установить факты, Ватсон, но изменить что-либо не в моих силах. Если только не обнаружится что-то совершенно неожиданное, моему клиенту, похоже, рассчитывать не на что.

— Клиенту?

— Ах да, я же еще не рассказывал вам. Похоже, я перенимаю вашу привычку, Ватсон, начинаю рассказывать с конца.

Прочитайте сперва вот это.

Он вручил мне письмо, написанное четким уверенным почерком. Вот что в нем говорилось: