Архив Шульца

– Разумеется. Но мы им не пользовались.

– Really? А звонок Хрущеву – это что? Короче, всем, кому надевали коронки бесплатно, потом приходилось их снимать за деньги. Поэтому я, минуя бесплатного дантиста, пошел в поликлинику старых большевиков, которых, правда, к этому времени расстреляли, к какому-то Юзефу, и он за большие деньги все сделал. В Америке дантист пришел в ужас, и все пришлось переделывать за гораздо бо́льшие деньги, но, по крайней мере, у меня теперь голливудская улыбка. Кстати, где вам лечили зубы?

– В системе Министерства электронной промышленности.

– И как там зубоврачебное дело?

– Прекрасно. Никаких проблем.

– Вы не возражаете, – осторожно спросил Шуша, – если я взгляну на ваши зубы?

Джоэл удивленно посмотрел на Шушу и раздвинул губы. Шуша взглянул.

– Узнаю ажурную работу Юзефа, – саркастически сказал он.

Профессор и Маргарита

В пятницу вечером Шуша заглянул в кабинет начальника.

– Хелло, Джим! Есть минута?

– Как я могу отказать русскому шпиону? – привычно пошутил Джим. – Надеюсь, мне зачтется, когда придет Красная армия?

– Обещать не могу, – Шуша уже привык к необходимости участвовать в этой затянувшейся шутке, – но замолвлю словечко, может, тебе поставят в камере кульман.

– What’s up?[67] – быстро сказал Джим, давая понять, что минутка юмора окончена и в пятницу вечером он спешит к своей Джуди и детям.

– Джим, я очень ценю возможность работать с тобой, но…

– Что? Тебе Гери предложил больше денег?

– Я не собираюсь увольняться. Лучше работы у меня не было и, скорее всего, не будет…

– Оʼкей, оʼкей, что нужно?

– Мне нужен трехмесячный отпуск за свой счет.

Джим выпучил глаза.

– Чтобы делать что?

– Джонс Хопкинс предлагает трехмесячный грант в Вашингтоне – написать историю советского урбанизма.

Джим начал барабанить пальцами по столу.

– Ммм, любопытно, – задумчиво произнес Джим. – И ты знаешь, что писать?

– Конечно.

Джим продолжал барабанить по столу.

– Любопытно… Вот тебе мои условия. Через три месяца ты возвращаешься и работаешь у меня еще год, нет, лучше два. Все, что ты там напишешь, будет подписано Alexander Shults, James Melamed Partners, а мы сделаем несколько пресс-релизов. И последнее: по дороге ты заедешь в город Колумбус, куда я всю жизнь собирался, но так и не доехал, и сделаешь мне кучу фотографий.

– Принимаю все три, – быстро сказал Шуша, стараясь скрыть ликование. – А что хорошего в этом Колумбусе?

– Там жил некто Ирвин Миллер. Унаследовал успешный семейный бизнес, а потом создал фонд, который платил знаменитым архитекторам, чтобы те строили что-нибудь среди кукурузных полей. Увидишь там Сааринена, Мейера, Вентури, Пейя, Пелли и других того же уровня.

– Отлично. Выставка достижений народного хозяйства.

В конце апреля Шушины соседи – профессор Куропаткин с женой Маргаритой – собирались ехать из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк на машине и прибыть туда 26 мая, примерно в то же время, когда Шульцу надо было быть в Вашингтоне.

– Поезжайте с нами, – сказал ему Куропаткин. – Увидите всю Америку. Практически маршрут Ильфа и Петрова. Лишних денег тратить не придется, ночевать будем на кэмпграундах, у нас с собой палатка и спальные мешки. Мешок для вас найдется.

– Звучит заманчиво. Но я думал взять с собой Аллу, если найдем, куда пристроить детей. Она тут что-то загрустила. Дети ее стесняются, она якобы не так одета.

Профессор оглянулся, не слышит ли Маргарита, и сказал негромко:

– Не делайте этой глупости. Если вы хотите серьезно работать, вам надо быть свободным. Не упустите!

Уговорить Шушу было легко, кроме всего прочего, с машиной упрощалось посещение Колумбуса. Аллу, как выяснилось, взять было невозможно – через неделю ей предстояло стать, как ни странно, преподавателем английского языка в школе – три раза в неделю по три часа.

– Не понимаю, – говорила она Шуше, – у них наверняка есть преподаватели, для которых английский язык родной. Я, конечно, рада начать что-то делать, но почему им понадобилась иностранка?

– Мексиканские дети, – отвечал ей американизированный Шуша, – не видят необходимости учить английский язык, потому что дома у них говорят по-испански. Они вообще не верят, что можно выучить иностранный язык. А когда увидят, что ты, из неведомой России, говоришь на хорошем английском, они, может быть, поверят, что у них тоже получится.

Профессор и Маргарита взяли на себя роли мистера и миссис Адамс из “Одноэтажной Америки”. В качестве транспортного средства, вместо “форда” 1935 года, они предложили тоже “форд”, но 1980-го, и не “благородно мышиного”, а шоколадного цвета.

Таланты профессора и Маргариты находились в странном противоречии с их профессиями. Математик Куропаткин обладал ярким творческим воображением, в речи употреблял сложные метафоры и неожиданные сравнения, при этом был абсолютно не приспособлен к быту и плохо считал в уме. Маргарита, преподающая “арт” в средней школе, наоборот, поражала энциклопедическими знаниями и способностью решать любые логические проблемы.