Архив смертников

— Это ты уместно к столу сказал, — «похвалил» Одинцов. — Я как раз хотел за рыбкой потянуться… Эх, ладно! — Он схватил раскрытую банку с сардинами и стал с аппетитом уплетать ложкой.

— Командир, похоже, что-то намечается, — понизил голос Мазинич. — Ты не в курсе? Наши к наступлению готовятся… Составы приходят, разгружают их по ночам, осуществляется скрытное перемещение войск, орудий. Дезинформацию о готовящемся наступлении в районе Ревзино немцы проглотили, а вот поверили ли в нее — неизвестно. Но они ведь не идиоты. У них повсюду агенты — в лесах, селах, так что шила в мешке не утаишь. Что-то секретничают наши военачальники, не создается такое мнение?

— Стоп! — сделал предостерегающий жест Алексей. — Обсуждать то, что происходит, мы не будем. У каждого есть свое мнение, и оно недалеко от истины. Что-то будет. Когда — неизвестно. Надеюсь, не завтра… — Он покосился на закрытую дверь женской половины, потом на оприходованную бутылку водки, на вторую — еще не оприходованную.

— Заметь, ты первый на нее посмотрел, — обрадовался Саня Шевченко и начал сворачивать «объекту» горло…

Глава четвертая

Шестнадцатого сентября 1943 года, после короткой, но интенсивной артподготовки части Калининского фронта перешли в наступление на Невельском направлении. Атаки ждали под Ревзино, но реальный удар пришелся севернее — на городок Калачан, который обороняли два потрепанных мотопехотных полка 16-й армии вермахта. Городок не имел принципиального значения, не являлся транспортным узлом, в отличие от Ревзино, однако именно здесь советские части устремились в прорыв, вклинившись между группами войск «Север» и «Центр». Местность озерно-болотистая, много лесов, населенных пунктов — раз-два и обчелся. Саперы разминировали две пригодные для тяжелой техники дороги, по ним и двинулись к городу четыре танковые роты 78-й танковой бригады. Пехотинцы ударно-штурмовой группы ехали на броне. Севернее и южнее Калачана тоже что-то происходило, доносились звуки ожесточенной канонады. У сводного соединения 3-й ударной армии была своя задача — освободить город и ближайшие окрестности, перекрыть все дороги на запад и закрепиться на западном рубеже — вдоль дороги Шалыпино-Невель. Особое внимание уделялось нейтрализации некоего секретного объекта, расположенного севернее городка — за Шагринским лесом. Его отрезали в первую очередь, работали специальные команды 12-го мотострелкового полка. Для немцев это все стало как гром среди ясного неба. Связь не работала (заранее позаботились советские диверсанты), никто не знал, что происходит на флангах. Зенитные орудия на восточном рубеже, установленные на прямую наводку, были мгновенно выведены из строя советской артиллерией. Танки «Т-34» выезжали из леса, вытягивались в цепь и по полю устремлялись к городским окраинам. Автоматчики спрыгивали с брони, шли за танками. Проходы в минных полях уже имелись. Потери по ходу атаки были незначительные, немцы еще не пришли в себя после артподготовки. Танки давили оборонительные позиции, автоматчики врывались в окопы, бросались врукопашную. Бились, чем придется, — кулаками, касками, саперными лопатками. Сопротивление смяли, выжившие солдаты вермахта подняли руки. Пленных собирали в поле под охраной жиденькой цепочки автоматчиков. Основные же силы, прорвав укрепление, устремлялись к городу.

Калачан представлял собой компактное поселение. До войны в нем проживало восемь тысяч человек, к 43-му году уцелело не больше трех. Несколько промышленных предприятий — практически все при оккупации не работали, щебеночный карьер — на юге, песчаный — на северо-востоке. Ближе к центру городка — кучка двухэтажных бараков, пара кварталов приличных каменных зданий, а остальное — скученный частный сектор с узкими улочками и тесными переулками. Три основные улицы, протянувшиеся с запада на восток, — Подъемная, Центральная и Рассветная, и масса неудобных перпендикулярных проездов. В центре располагалась комендатура, оккупационная администрация, отделения жандармерии и гестапо. Тут же райотдел полиции, в котором служили полторы сотни местных коллаборационистов.