Архив смертников

Молчали долго. Спорить можно хоть до хрипоты, до драки, но истину все равно не родишь. И так все на нервах. Он поедал глазами объект, думал. Немцев на территории Абверштелле — хренова туча, не меньше полусотни рыл, не считая пулеметов, боевой техники. Брать штурмом — красиво, но глупо. Умереть можно и иначе. Рассчитывать, что Красная Армия придет и всех победит — еще смешнее. Когда-нибудь придет и победит, но явно не сегодня. Валить скалу, расстреливать конвой из автоматов — опять не вариант. Решение вырисовывалось единственное: захватывать транспорт, везущий архивы, разворачивать его в другую сторону, прорываться к своим…

И снова множество подводных камней: когда загрузка и отправка? Одна машина или две? Какие машины? Число конвойных? Он навскидку мог удвоить количество насущных вопросов и даже не учитывать самый главный: в какой мере можно доверять Эмме и ее «окружению»? Будут с ним до конца или предадут в самый интересный момент? И тут он понял, что у них не хватает фантазии, они украдкой посматривают в его сторону, готовы переложить на него принятие решения. У них имелись два портативных переговорных устройства — один у Эммы, другой у Алеся Волынца. Рации работают на коротких расстояниях, связь неустойчивая, растительность и рельеф создают помехи, а в бетонном подземелье — НЕПРЕОДОЛИМЫЕ помехи. Но все же это связь.

Алексей спустился в канаву, снял с себя немецкий ранец, прикинул ширину — рация войдет. Обыскивать офицера немецкой армии не должны… Затем извлек аккуратно сложенное обмундирование обер-лейтенанта Теодора Вальтмана. Какой ни есть, а офицер. А если у обер-лейтенанта широкие полномочия, то он главнее полковника! Партизаны тоже спустились в канаву, озадаченно смотрели, как он выкладывает на траву фуражку, разглаживает тулью, сдувает с нее пылинки, расправляет китель, брюки с внушительными галифе, стаскивает сапоги, чистит их пучками травы. Потом он достал офицерскую книжку герра Вальтмана, начал пристально разглядывать фотографию. Фото оригинала было мутноватым, немного потерлось. Он поколебался, послюнявил палец и потер его. Снимок сделался еще хуже. Остальные сгрудились у него за спиной и тоже разглядывали документ.

— Похож… — неуверенно проговорил Камарник и почесал затылок.

— Это вопрос или утверждение? — поднял голову Алексей.

— А хрен его знает, товарищ капитан… — растерялся партизан.

— Еще потрите, — посоветовал Василь.

Он потер.

— Вот теперь похож…

— Ага, почти копия, — хмыкнул Волынец. — Да нет, все нормально, если не всматриваться…

— Молчишь, Эмма? — перевел взгляд на девушку Алексей. — Не можешь найти контраргументов?

— Не могу, Макаров. — Голос ее предательски дрогнул. Она смотрела как-то странно, словно не хотела его отпускать. — Ты уверен, что это необходимо?

— А что, мне нравится, — как-то нервно улыбнулся Василь. — Пришел, увидел, победил…

— Короче, так, коллеги мои случайные, — откашлялся Алексей. — Рассчитывать на «авось» мы не будем, не наш, как говорится, метод. Одну радиостанцию отдаете мне, со второй ходите в обнимку, могу связаться в любой момент. С наблюдательного поста — ни ногой. Быстрого эффекта не обещаю. До темноты еще часа три. Лезть на объект через сетку не собираюсь. Всех офицеров там знают в лицо, их немного. Попасть на базу планирую официально, пока не знаю, как. Единственный способ выполнить задание — угнать архив. Поэтому будьте все вместе и слушайте мои команды. Взрывать скалу не разрешаю, это самая крайняя мера. Рисковать вашими жизнями тоже не собираюсь. В общем, сидите и набирайтесь терпения. Не дам о себе знать до полуночи — значит со мной все кончено, тогда действуйте по обстановке. С моей гибелью вы все равно ничего не теряете. Эмма, ты что-то говорила про вашего героически погибшего человека из абвера? Уверен, он описывал планы подземелий. Я должен знать, хотя бы вчерне, где именно находится архив…

— Хорошо, — кивнула Эмма, — ты получишь план. Ступай с Богом, Макаров… — Она помедлила и добавила, слегка улыбнувшись: — Только моську помой. Посмотри на себя…

Мазурович хихикнул, остальные заулыбались. Алексей поймал себя на том, что тоже улыбается…

Глава десятая