Архив СС. Три доклада

Учение о наивысшем центре и мировых эпохах находится в теснейшей связи с учением о циклических законах и проявлениях. Без этой ссылки многие мифы и воспоминания остались в состоянии неструктурированных и непонятных фрагментов. «Это произошло однажды — это произойдет снова», учит традиция. А также: «Каждый раз, когда дух погибает и гнусность поднимается, я проявляюсь: для защиты справедливых, для уничтожения зла, для твердого восстановления закона я от века к веку принимаю тело». Во всех традициях, в различных, более или менее законченных формах всегда можно найти учение о циклическом появлении единственного принципа, который в лежащие между проявлениями периоды остается в необнаруженном, невидимом состоянии. Вера в мессию, Страшный Суд, Regnum и т. д. — все это только фрагментарные, искаженные необузданной религиозной силой воображения передачи этого познания, познания, которое лежит в основе, тем не менее, также тех неясных представлений, предметом которых является никогда не умиравший, удалившийся в недоступное место и однажды снова появляющийся для последней битвы правитель, «спящий» император, который проснется; раненый князь, который ожидает Того, кто вылечит его и приведет империю к новому времени расцвета. Эти известные мотивы из саги об императоре возвращают нас в очень давние времена. Праарийский миф Kalki-avatara уже воплощает те же значения в разумной связи с другими, уже начертанными символами. Kalki-Avatara «рожден» в Шамбале — это одно из наименований прасеверного центра. Учение передается ему Paraçu-râma, «никогда не умершим» носителем традиции божественных героев, разрушителем восставшей, лишенной святости воинской касты. Kalki-avatara борется против «темного века» и в основном с его вождями демонов Кока и Викока, которые даже этимологически соответствуют Гогу и Магогу, подземными покоренными королем-священником Иоанном и освободившимся в темный век силами, против которых должен будет бороться также гибеллинский, просыпающийся император.

Сказание о Граале нужно выводить из этого мира идей, и понять его как исторически, так и сверхисторически можно только на основании этого традиционного учения и этой надтрадиционной символики. Тот, кто думает, что может исчерпывающе пояснить содержание мифа о Граале тем, что определит его только как христианскую легенду, как «языческий кельтский фольклор» или как поэтическое сочинение утонченного рыцарства, тот воспримет лишь внешнюю, незначительную и несущественную часть этой литературы. Такой же дезориентирующей была бы любая попытка сделать сказание о Граале зависимым от особенного «народного духа». Мы можем объяснить: Грааль — это северная, нордическая мистерия. Тем не менее, при этом под «нордическим» нужно понимать нечто более глубокое и более всеохватывающее, чем только немецкое или даже индогерманское, и выводить это следует из гиперборейской традиции, которая, в конечном счете, является тем же самым, что и сама пратрадиция. Этой традиции можно, в действительности, приписывать все основные мотивы рассматриваемого цикла.