Архивариус (СИ)

— А у других? У ста миллиардов других? Ни войн тебе, ни страха быть ограбленным и избитым, ни боязни заболеть, ни риска остаться без крыши над головой. Видимо, так уж устроен человек, так уж его мозг эволюционировал в условиях постоянного стресса, что от райской жизни он со временем… — Денис крутит пальцем у виска. — Вот и было найдено решение. В Игре ты уже через час начинаешь ощущать всё происходящее вокруг тебя абсолютно реальным, понимаешь? В тебя стреляют, ты от кого-то спасаешься бегством, ты абсолютно ясно осознаёшь, что вот-вот можешь умереть. Сердце колотится как ненормальное! Это словно сеансы психотерапии, после которых возвращаешься к обычной реальности — и можешь худо-бедно выносить ее еще какое-то время. До очередного погружения в Игру.

— Всё равно извращение. Уж лучше тогда как наш рыцарь… Кстати, мы уже почти приехали.

Вдали виднеется разноцветное здание городского стадиона.

— Я пока его там в андроиде дожидался, — продолжаю я мысль, — посмотрел немного на тренировки. Представляешь, несется он верхом на коне — весь в латах, конь тоже в латах, в одной руке копье, в другой щит. А навстречу ему такой же точно чудик на коне скачет. И хрясть друг друга острием копья! Оба с коней рухнули и встать сами не могут. Ждут, пока их на ноги поставят. Я тогда, собственно, и подбежал к нему, спросил быстренько, не видел ли он ночью того лысого типа в подъезде своего дома… Вот это адреналин так адреналин! А если ему острием копья в смотровую щель на шлеме попадут? Я, конечно, понимаю, что новый глаз в тот же день вырастят из стволовых клеток. Но представь, каково это — получить копьем себе в глаз! И не в какой-то там киберреальности, а вот прямо так.

— На Руси же вроде рыцарей не было.

— Я его спросил, он сам вообще из 21-го века. Но увлекся, говорит, этим историческим спортом. А завтра, когда на Олимпиаде будет день рыцарских турниров, ему предстоит сразиться, среди прочего, с настоящими испанскими, немецкими и какими-то там еще рыцарями, жившими в Средние века. Для него это огромная честь, говорит. Поэтому так тщательно тренируется. Сильно извинялся, что не может прямо немедленно всё бросить и поехать со мной в участок.

— А лыжница что? — интернируется Денис. — Ты, когда нейрошлем снял, сказал только, что рыцарь встретил в подъезде усатого типа с рыжеволосой девицей и услышал, о чем они спорили. А потом ты сразу дал автомобилю команду ехать на энергостанцию.

— Лыжница никого не встречала, — вздыхаю я. — Ни в подъезде, ни в лифте, ни в коридоре. Зря я с нее начал. Как думаешь, она сейчас себе за Полярным кругом физиономию отмораживает тоже ради адреналина?

— Не себе, андроиду.

— Знаешь ли, — не соглашаюсь я, — пока я там от атомного синтезатора до горного склона прошелся, а потом еще и обратно, то ощущение было точь-в-точь, будто у меня самого с лица кожу содрали. Я даже, когда шлем снял, в зеркало посмотрелся.

— Ну, ощущения-то все в голове. Так что неудивительно. А насчет адреналина… Ты в курсе, что одно время люди тут на Ремотусе в поисках острых ощущений стали массово совершать самоубийства?

— Правда? Не слышал такого.

— Это давно уже было. В первые десятилетия Проекта. Чего только не вытворяли! Кто-то с крыши небоскреба прыгал, кто-то на шоссе выбегал прямо перед несущимся грузовиком. И всех их потом раз за разом Архив-Службе воскрешать приходилось. Из-за этого и был в итоге принят закон, предусматривающий за самоубийство уголовную ответственность.

— Ясно.

— С тех пор стали заказывать себе андроида и в нем с небоскреба прыгать. Ощущения, как говорят, абсолютно те же, а ответственность только административная. За порчу брусчатки и хулиганство. Ну, надо постараться, конечно, на голову кому-нибудь не приземлиться, а то будет еще и статья за непредумышленное убийство.

— Мне один раз такой идиот чуть было на голову не свалился. Буквально в метре справа рухнул.

— Вот видишь, — говорит Денис. — А ты еще спрашиваешь, зачем Игра. Затем, чтобы такие идиоты нам на голову не падали.

Автомобиль уже подыскивает себе место для парковки возле стадиона.

В это время из моего жетона возникает взъерошенная голова Филиппа.

— Данные мониторинга никто не стирал! — вырывается у него одним залпом. — Взлом системы был произведен ровно в час ночи, и ведение записи отключено до двух. То есть запись изначально не велась.

— И что из этого? — не понимает Денис.

— А то, что со спутниковой службой ситуация совсем иная. Ровно в тот момент, когда вы обратились к ним, произошел взлом и записи были моментально стерты. Сами подумайте: почему бы преступникам не взломать спутниковую службу заблаговременно и просто не отключить ведение записи? Технически это делается абсолютно так же, как и с мониторингом. А кроме того, китайцы говорят, что сбой с их компьютерами…

— Да, криминалист нам говорила, — перебиваю я, вспомнив. — Сбой произошел сразу после того, как мы с Денисом вызвали ее на место происшествия.

— Выходит, — до Дениса тоже начинает доходить, — преступники следят за нами?