Архивариус

– Ингви, о нем не беспокойся. Ты бы лучше скорее в больницу ехал. Тот идиот, выйдя из своей квартиры, направился на крышу своего небоскреба. Он там молится.

– Молится?

– Вот именно. Всё это время. Бежать никуда не собирается. Я уверен, что с делом, которое вы с Денисом расследовали, это никак не связано. Да, свидетель погиб, но… Это совпадение. Подумай сам: до этого нам не оставляли записей, так? А сейчас они есть. Почему бы преступникам вновь не стереть их?

Я пожимаю плечами.

– Просто этот псих увидел тебя, – без капли сомнения в голосе продолжает шеф, – что-то у него в голове переклинило, и вот имеем то, что имеем. Пошлю арестовывать его, как только у нас появятся свободные руки. Сейчас тут не до него, честное слово. А ты немедленно в больницу, слышишь? Это приказ!

– Так точно, – отвечаю я, и грозное лицо шефа исчезает с жетона.

Ну уж нет. Совпадение. Ха!

Я снова заглядываю в «Скорую».

– Держите, – протягиваю я скучающему врачу свою оторванную руку. – Заеду за ней в больницу чуть позже.

Если Филипп прав, то от жетона всё равно сейчас больше неприятностей, чем пользы.

Я несусь на своих двоих вдоль трассы к ближайшему небоскребу. Там на крыше, если не опоздаю, вытрясу из этого ненормального всю его дурь.

Но… Как же я это сделаю? Тогда в клубе я освежил ночного техника в раковине с водой. А что я смогу сделать на крыше, да еще и одной-единственной рукой?

Перед подъездом, сверкая в лучах солнца своим серебристым корпусом, стоит атомный синтезатор…

Есть идея!

– Рулон скотча, – прикладываю я руку к его оранжевому диску. – И веревку длиной один метр.

Да, пожалуй, метра будет достаточно.

Только бы не опоздать…

Расплатившись с синтезатором, я забираю из его чрева заказ и несусь к входной двери.

Вскоре, поднявшись на лифте до самого верха, ступаю на плоскую крышу, покрытую мраморной плиткой. Повесив веревку себе на шею и взяв скотч в зубы, освободившейся рукой достаю парализующий пистолет.

Вандал еще здесь. Спиной ко мне, он стоит на коленях у самого края крыши возле решетчатого ограждения и, что-то бормоча, время от времени поднимает руки к небу.

Я подкрадываюсь поближе. К счастью, больше на крыше никого не видать. Значит, план сработает…

Ничего не говоря, я всаживаю ему в спину парализующий разряд. Обездвиженное тело тотчас растягивается вдоль решетки. Я кладу пистолет на плитку из искусственного мрамора.

– Здравствуй, голубчик, – говорю я ему, обматывая ноги и руки скотчем.

Голубчик смотрит на меня широко открытыми глазами, но не может вымолвить ни слова.

– Да-да, я знаю. Ты сейчас не можешь шевелить языком. Но очень скоро сможешь, не переживай.

Я делаю из веревки петлю и накидываю ее ему на шею. Свободный конец привязываю к ограждению. Не так-то просто смастерить надежный узел одной рукой, но в итоге у меня получается.

Затянув петлю на шее покрепче, я снова беру в руку парализатор. Нажатием на кнопку возле спускового курка привожу оружие в режим антипарализатора. И снова делаю выстрел.

– Что тебе от меня надо? – кричит он, извиваясь всем телом, словно змея.

Впрочем, вскоре он прекращает дрыгаться, так как из-за этого петля лишь сильнее врезается ему в горло.

– Расслабь петлю, не могу дышать, – хрипит он.

Я делаю петлю посвободней.

– Итак, – говорю я. – Для чего у техника энергостанции была отрезана кисть руки с имплантом и что у него выведывали посредством пыток?

– Я ничего об этом не знаю. Впервые слышу. При чем тут я? Я требую немедленно развязать меня! Слышишь?

Ну что ж…

Вандал всё такой же худенький, каким был во время нашей последней встречи. Весит, при его маленьком росте, не больше шестидесяти килограммов. Следовательно, переходим ко второй части плана…

Ограждение вдоль края крыши достает мне до пояса. Я хватаю вандала за ремень на брюках и, помогая себе коленом, затаскиваю его на решетку.

– Что ты делаешь?!

Я сталкиваю его вниз.

Узел выдерживает, и вандал болтается, подвешенный за шею, в километре над землей.

Подождав пару секунд, я затаскиваю его обратно. При этом чуть было сам не сваливаюсь с крыши – но в последний момент успеваю вставить ногу между металлических прутьев решетки.

Вандал еще долго не может отдышаться. Наконец, он с трудом произносит:

– Я скажу всё, что ты хочешь! Но я правда ничего не знаю ни про какого техника.

Вот это да.

Их там что, ни во что не посвящают? Сказали убрать свидетеля – и убрал?

– Ну, хорошо, – отвечаю я. – Кто отдал тебе приказ убить меня с напарником и нашего свидетеля?

– Да ты что, совсем сдурел? Когда это я пытался тебя убить или вообще хоть кого-то убить?! Я христианин! Ты понимаешь, что это значит? Я не могу даже желать зла ближнему своему. Не то что убить!

Твою мать. Не думал, что придется всё повторить.

Я снова затаскиваю его на ограждение.

Вандал неистово отбрыкивается и даже ухитряется укусить меня.

– Учти, – предупреждаю я. – Сил у меня уже поубавилось. На этот раз может и не получиться вытащить тебя. Заранее извиняюсь, если что.

– Нет, нет, нет, не надо! – орет он, обезумев от ужаса.

– Что такое? Ты мне хочешь что-то рассказать?