Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)

Серегин шел впереди всех, как главный проводник и ничуть не менее старательней других вырубал жуткую растительность, порой норовившую залезть куда-нибудь под костюм. Тогда полковник уверенным движением обрубал наглый отросток, который вытянутым червем отползал куда-то в чащу и - невероятно - врастал назад в торчавший из земли клубень. Серегин не знал сколько с него потов уже сошло, но во всяком случае он пока обладал такой функцией, ведь еще каких-то несколько часов назад его жизнь могла закончиться и все потеряло бы смысл раз и навсегда. В тот момент, признался себе полковник, он совсем не был уверен в конечном решении командира оперативников и когда тот спрятал свой пистолет, Серегин облегченно выдохнул. Теперь он вел американцев к их точке назначения, хотя и понимал, что на этом его задача не закончится - фактически полковник был связан с группой, а значит, весь путь с ними он пройдет до конца. Естественно, данное обстоятельство его отнюдь не радовало, поскольку потенциальная эксфильтрация из Зоны откладывалась на неопределенный срок и чувство недоверия к своим кураторам у него заметно возросло. У Серегина практически не осталось сомнений, что они задумали каким-то образом продолжить использовать его, зная о большом опыте работы в Зоне у бывшего начальника разведподразделения засекреченного исследовательского комплекса. Такой вариант им ранее не рассматривался и теперь Серегин за это себя укорял. С другой стороны, с чего бы ему думать, будто кураторы захотят его оставить в Зоне? Для чего? - вопрошал он себя. Полковник никак не мог отделаться от мысли, что решение главного сохранить ему жизнь в существенной мере обусловлено не только его умениями в борьбе с аномальной активностью - так считать было бы верхом наивности. Даже аргумент в пользу его высоких способностей как проводника и умением с меньшим риском провести их до сверхразлома, слабо убеждал. Когда полковник ходил к нему в последний раз маршрут серьезно отличался, а сам подход был выбран с восточной стороны. В этой части северных территорий Серегин никогда не был за все время нахождения в Зоне, а, следовательно, он пребывал в одинаковом положении с американцами. Факт его преимущества в опыте выживания в Зоне, почему-то не утешал. Оставался последний вариант, к которому полковник пришел еще несколько часов назад и с приближением к намеченной цели Серегин все больше склонялся к нему. И это пугало. По-настоящему пугало. Не такое будущее рисовал себе полковник, принимая решение перейти ту тонкую грань, отделявшую ненависть от предательства. Сейчас он все больше понимал, насколько сильно увяз в невидимой трясине, в ловушке, которая тем сильнее сжимала его в своих объятьях, чем дальше он заходил в прямом и переносном смыслах. Самое ужасное для Серегина заключалось в отсутствии пути назад. Ему оставалось двигаться только вперед и не оглядываться. Если удастся дойти до конечной цели, решил для себя Серегин, он обязательно поднимет вопрос о своем будущем. Но не сейчас. Пока не сейчас.

Чащи шевелящейся червеобразной растительной массы постепенно редели, пока не исчезли совсем, уступив место лесистой местности, более походившей на то, чем Зона была десять лет назад. Впрочем, отличия все же присутствовали и весьма заметные. Местами деревья - бывшие дубы, клены и сосны - видоизменились настолько, что в них было трудно признать их предков. Скрюченные, с местами сросшимися ветвями, некоторые из деревьев представляли некий единый организм или колонию, с общим циклом жизнедеятельности. Объяснение этому вряд ли могла дать современная наука и сталкеры старались обходить такую растительность стороной, особенно, если на ней появлялись какие-либо несвойственные плоды. Некоторые из них имели крайне опасное свойство лопаться, когда кто-нибудь проходил рядом, взрываясь и разлетаясь целым облаком шипов, а то и какой-нибудь кислотой, способной прожечь даже костюмы высшей защиты. Таким образом, группа оперативников, развернутая в походный порядок, старалась идти так, чтобы не приближаться к любому подозрительному образованию. Несмотря на полдень по местному времени, видимость серьезно ограничивалась, поскольку в Зоне даже днем почти всегда царил вечный полумрак. Приходилось до максимума напрягать все свои таланты по выявлению аномалий, возникавших порой в самых неожиданных местах, как, впрочем, им и положено. Кожей спины полковник чувствовал, что главный контролировал и проверял его действия, хотя с момента победы над тварью, изменявшей все вокруг себя, он ни разу не отменил указания Серегина. Данный факт несколько обнадеживал его и полковник с упорством продолжил осторожно ступать по запретной земле, все дальше углубляясь в неизведанное.

Послышалась команда остановиться, хотя полковник не видел пока никаких причин прервать ход, однако приказ не мог пойти просто так и на любые действия в рейде по Зоне, а тем более в ее глубинных территориях, имелись очень весомые причины. Последние стали ясны Серегину, когда главный дал команду на общей частоте: