Архивраг. Книга третья. Контрмеры(СИ)

Совещание закончилось и уже у себя в кабинете Гаврилов подумал, а не слишком ли изменился мир за какие-то десять лет? Казалось, времена Холодной войны канули в Лету и прежней плотности работы в направлении американцев больше не будет, но как же он ошибался, посчитав это за правду. На самом же деле угроз не стало меньше, а вдобавок теперь его страна вновь сцепилась в схватке с заклятым врагом. И пускай грозных риторик стало меньше, а разговоров о перезагрузке отношений все больше, борьба стала еще яростней и бескомпромиссной. Океан мировой политики вспенил, захлебнулся в новом урагане и не было причины считать, будто он ослабнет и стихнет без последствий, зато все более стойко внутри укреплялось предчувствие, что разрушения от стихии будут катастрофическими.

***

Глава вторая.

Выжившие

Чернобыльская аномальная Зона

В полной темноте счет времени искажался, но постоянно сверяться с часами на КПК у Меткого не было желания. Незнакомец молча сидел возле стены, обхватив колени руками и пустым взглядом уставился на стену. Меткий оставил немного света, чтобы контролировать бродягу, которому не доверял и старался не смотреть тому в лицо, а если и спрашивал о чем-либо, то не глядел в его сторону.

- Как, говоришь, тебя звать? - на вопрос бродяга не сразу дал ответ и лишь после некоторой паузы, произнес:

- Стриж.

Меткий удивленно обернулся. - Стриж?

- Да. Ты не первый, кого удивило мое прозвище. Особенно, глядя на меня... такого. - Сталкер умолк и тихо закашлял, содрогаясь от новых приступов, и лишь после добавил: - Я когда в Зоне в первый раз углядел кабана, дал такого дёру, что позже мне сказали: "Ты не бежал, ты просто летел, как стриж". Вот и прицепилась эта кликуха.

Последовала пауза и осторожный вопрос:

- А твоя?

- Меткий, - чуть погодя отозвался сталкер.

- Значит, стреляешь хорошо? - со смешком в голосе спросил Стриж.

- Никто не жаловался, - серьезно ответил Меткий и повернулся к бродяге. Даже через маску противогаза он так посмотрел на Стрижа, что тот вмиг понял о неподходящем моменте для не слишком удачной шутки.

- Без обид, брат. Я это так, не со зла.

Продолжая осматривать просторное помещение, Меткий пропустил мимо ушей слова Стрижа и расхаживал, стараясь обнаружить проход.

- Ты сказал, что мы оба здесь останемся на веки. С чего ты взял?

- Я? Говорил? - удивленно переспросил Стриж. - Я? Хотя... может быть. Пробудешь здесь в одиночестве с мое и сам начнешь молоть, что попало.

Меткий направил автомат в его сторону - вроде как фонарем осветить, но в то же время с намеком.

- Ты не ответил, - сказал он. Бродяга тут же выставил руку вперед и крикнул:

- Черт, да убери же ты свет, я скажу! - завопил Стриж и Меткий увел луч в сторону. - Вот теперь лучше. В общем, не знаю. Может, и есть выход, а может, и нет. Сколько я не проверял - все без толку. Слушай, я не в том положении, чтобы просить, но не найдется ли у тебя хоть чего-нибудь схарчить, а? Понимаешь, здесь такая голодуха - у меня уже пупок к позвоночнику прилип!

Поколебавшись перу секунд, Меткий поставил рюкзак на пыльный пол и достал оттуда сухпаек.

- Пойдет? - он показал герметичный пакет.

- Ты издеваешься? Я сейчас готов траву жрать, лишь бы живот набить, так даже ее нет! - Стриж протянул руки вперед и схватил брошенный ему сухпаёк. С присущим любому изголодавшемуся человеку остервенением он набросился на упакованные галеты и гуляш с картофелем. Зубами рвал упаковки и жадно запихивал грязными пальцами себе в рот содержимое, от чего Меткий подумал, что ему еще долго не захочется после увиденного что-нибудь съесть и тут же усмехнулся мрачной иронии: если отсюда нет выхода, то чувство голода уже не будет иметь смысла. Он отвернулся, дабы не видеть как Стриж безжалостно, с причмокиванием и жутким чавканьем, расправляется с едой, прекрасно понимая бедолагу, которому и так досталось. В памяти всплыли моменты, когда после Бури, из-за которой в базу "Долга" больше месяца не попадало продовольствие, он буквально напал на черствый кусок хлеба с намазанным паштетом из подобного сухпайка. Тогда эта скромная пища показалась ему амброзией, чей вкус сами боги смогли бы оценить по достоинству. Много лет прошло, но в памяти тот день остался навсегда.