Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура

– Не в этом дело, Гарри. Я ведь больше вашего видел, что они творят. И не испытываю угрызений совести, сражаясь с ними, если дело доходит до этого.

– Они уже взорвали дом, пытались убить меня и создали ситуацию, при которой случайными жертвами едва не стали ваши дети. Или даже этого мало?

Вместо ответа Майкл покачал головой, встал, снял со стены Амораккиус и ушел куда-то вглубь дома.

Некоторое время я хмурился ему вслед, бормоча себе под нос различные нелестные эпитеты.

– Вы его озадачили, – заметил Саня.

Я покосился на чернокожего Рыцаря.

– Чего?

– Вы его озадачили, – повторил Саня. – Тем, что вы сделали.

– Что сделал? Соврал Совету? Мне кажется, у меня не было особого выбора.

– Но ведь соврали же, – констатировал Саня. Он сунул руку в лежавшую на полу у его ног спортивную сумку и вынул из нее длинную кавалерийскую саблю – Эспераккиус. Гвоздь в рукояти говорил о том, что сабля приходится сестрой мечу Майкла. Саня принялся внимательно изучать клинок. – Вы ведь могли просто очертя голову броситься на них.

– Один? Я, конечно, дурак, но не настолько.

– Он ваш друг. Он пошел бы с вами. Вы это понимаете.

Я мотнул головой:

– Он мой друг. Точка. С друзьями так не поступают.

– Именно, – кивнул Саня. – Итак, вместо этого вы подвергаете свою жизнь опасности, защищая его убеждения. Рискуете своей шкурой, спасая его сердце. – Он достал гладкий точильный камень и начал водить им вдоль клинка. – Я думаю, он считает это весьма мессианским поступком.

– Я сделал это вовсе не поэтому.

– Конечно, не поэтому. Он это понимает. Ему сейчас нелегко. Обычно это он защищает других, и он готов при необходимости заплатить цену.

Я вздохнул и покосился в ту сторону, куда ушел Майкл.

– Я просто не знаю, что еще я мог бы сделать.

– Да, – произнес Саня по-русски. – Но он все еще боится за вас.

Он замолчал, только камень продолжал скользить вдоль клинка.

– Вы разрешите задать вам один вопрос? – спросил я.

Здоровяк продолжал ровно водить рукой вдоль сабли.

– Легко.

– Вы имели несколько напряженный вид при упоминании имени Тессы, – сказал я.

Секунду Саня искоса смотрел на меня; вид у него при этом оставался непроницаемый. Потом он чуть пожал плечом и вернулся к своему занятию.

– Она с вами что-то сделала?

– Практически не замечала. И не говорила, – ответил Саня. – Для нее я был всего лишь работником. Одним лицом больше, одним меньше… Кто я, что я – это ее не волновало.

– А эта, ее напарница? Та, что вас завербовала?

Он чуть пошевелил желваками на скулах:

– Ее зовут Розанна.

– Это она причинила вам боль, – предположил я.

– С чего вы это взяли?

– С того, что, когда вы говорите о ней, по вашему лицу видно, что вам причинили боль.

Лицо его на мгновение осветилось улыбкой.

– Вы знаете, сколько чернокожих живет в России, Дрезден?

– Нет. Полагаю, они там в некотором роде меньшинство…

Точильный камень застыл на середине клинка, и Саня, изогнув бровь, внимательно посмотрел на меня.

– Да, – произнес он наконец ровным тоном. – Вроде того.

– Думаю, чернокожих там больше, чем в Штатах.

Он хмыкнул:

– Даже в Москве я выглядел в глазах коренных жителей очень, очень странно. А когда мне в юные годы случалось выезжать в города поменьше, приходилось быть осторожным на оживленных улицах. Там на меня так оглядывались, в том числе водители, что едва не доходило до дорожных происшествий. Буквально. Многие люди в этой части света никогда не видели чернокожего человека. Со временем ситуация меняется, но в подростковом возрасте я ощущал себя чуть ли не снежным человеком. Уродом.

До меня начало доходить.

– Такое отношение может сделать молодого человека немного раздражительным.

Брусок двинулся дальше вдоль клинка.

– О да.

– Так вот что вы имели в виду, когда говорили про Тессу. Что она предпочитает тех, кто уже созрел принять монету…

– Да. Я знаю это по собственному опыту, – кивнул Саня. – Розанна обладала всем, о чем только мог мечтать озлобленный, бедный, отчаявшийся юнец. Хороша собой. Сильна. Чувственна. И ее совершенно не беспокоил цвет моей кожи. – Саня покачал головой. – Мне было шестнадцать.

Я поморщился:

– Угу. Самый подходящий возраст для неудачного выбора. У меня по этой части тоже имеется некоторый опыт.

– Она предложила мне монету, – продолжал Саня. – Я ее принял. И на протяжении пяти лет после этого я и существо по имени Магог шатались по всему миру следом за Розанной, предаваясь всем порокам, какие только могут вообразить молодой человек вместе с Розанной… и подчиняясь командам Тессы. – Он тряхнул головой и посмотрел на меня. – Под конец этого срока, Дрезден, я вряд ли чем-то отличался от зверя – разве что ходил на двух ногах. О, мои мысли и чувства никуда не делись, но они сделались рабами моих животных страстей. Я совершил много такого, чего мне не… – Он осекся и отвернулся от меня. – Я совершил много разного.

– Она манипулировала вами, – негромко произнес я. – Розанна. Она уговорила вас попробовать наркотик, сделать то или это. Постепенно, шаг за шагом. Растлевая вас, чтобы Падший мог завладеть вами.

Он кивнул: