Архивы Дрездена: Ведьмин час

Я сфокусировал взгляд на носках ботинок и слегка расслабился. Если вопрос будут решать по правилам договора, у меня есть некоторый запас времени. Сперва выберут эмиссара, устраивающего свартальвов и Белую Коллегию, да и расследование займет не один день. Значит, у меня нет насущной необходимости прорываться к выходу в ореоле славы – или, по крайней мере, в брызгах крови.

Не отходя от решетки, Эванна опустилась на корточки лицом к Томасу:

– Аустри был моим близким другом. Будь моя воля, я заточила бы тебя в камень, оставив ровно столько воздуха, чтобы ты, Томас Рейт, прочувствовал, каково это – умирать от удушья. За то, что сотворил, ты ответишь жизнью. Или начнется война, которой мир не видел уже тысячу лет.

И она плюнула ему в лицо.

Руки мои крепко сомкнулись на тяжелом дубовом посохе, и я сделал полшага вперед.

Четверо охранников тотчас нацелили на меня свое оружие, а поскольку я ни черта не знал про эти хреновины и понятия не имел, как они воздействуют на человеческий организм, то пришел к выводу, что результат стычки может оказаться самым непрогнозируемым.

Кроме того, договор остается в силе. Пока это так, я, по сути дела, представляю собой виртуальное государство, микронацию из одного человека, но мои поступки отразятся на всем Белом Совете – и вдобавок на Зимнем дворе. Ради всего святого! Выходит, я не одна микронация, а целых две, и речь идет вовсе не о могуществе, а исключительно о потенциальной трагедии.

Адские погремушки…

Эванна не отводила глаз от Томаса и уделяла мне так мало внимания, что я волей-неволей сообразил: она уверена, что, как только я надумаю озорничать, ее люди вычеркнут меня из уравнения. С учетом того, кто такие свартальвы – а их боялись прогневать даже скандинавские боги, – я был склонен принимать ее поведение всерьез.

– Итак, Рейт? – тихо спросила она. – Тебе есть что сказать?

Казалось, брат не заметил ни ее гнева, ни презрения, ни последнего вопроса. Он оставался молчалив и недвижим, если не считать непроизвольных мышечных спазмов.

– Я была о тебе более высокого мнения, Томас, – продолжила Эванна. – Если ты имел что-то против свартальвов, мог бы прийти к нам как друг и решить вопрос миром.

Затем она встала, выпрямившись во весь рост, и чинно удалилась. Похоже, ей было все равно, пойду я за ней или нет, и я слегка испугался, что окажусь заперт в тюремном блоке, а потому решил воспользоваться возможностью и тоже направился к выходу, но тут за спиной раздался хрип:

– Га… а… йх…

Мне было больно это слышать, но я собрал волю в кулак, напустил на себя самоуверенный вид и повернулся к брату. По его щеке медленно катилась слеза, оставляя на корке запекшейся крови бледно-алый след.

– Жюшх… Зюшх…

Он не мог выговорить имени Жюстины.

– Тихо, тихо, – мягко произнес я. – Я понял. Я позабочусь о ней.

При этих словах в нем что-то надломилось, и Томас начал содрогаться от мучительных всхлипываний, издавая при этом звуки, свойственные животному, которое умирает чрезвычайно болезненной смертью.

Я зажмурился, глубоко подышал и усилием воли отогнал нахлынувшие слезы, после чего отвернулся от брата и оставил его в руках существ, причинивших ему лютую боль, а также имевших самые серьезные намерения лишить его жизни.

А какой у меня был выбор?

Мой брат – мой единственный брат – только что дал собранию старейших и самых могущественных сверхъестественных созданий на планете безусловную причину уничтожить его раз и навсегда. За какой-то час он умудрился попасть в зону самого пристального внимания крайне опасных существ и навлечь на себя столько бед, что переплюнул достижения всей моей жизни.

Просто поверьте на слово. Я не первый день на этой работе и знаю, о чем говорю.

Звезды и камни, Томас, дурак ты дурак. Что же ты наделал?

Глава 9

– Что случилось, пап? – спросила Мэгги.

Мы снова находились в квартире, и по первой просьбе дочь послушно достала из кладовки тревожный чемоданчик.

Да, я знаю, что, если учишь ребенка иметь под рукой сумку со сменной одеждой, сухим пайком, водой, аптечкой и базовыми припасами для выживания – на тот случай, если вдруг придется пуститься в бега, – можно и параноиком прослыть. С другой стороны, мало кому из детей приходится помнить, что из пола могут вылезти враги, желающие уволочь тебя под землю.

Я воспитываю дочь так, чтобы она умела выживать в обстоятельствах, в которых может оказаться из-за особенностей своего отца. И до поры до времени наилучшей стратегией выживания для нее будет постоянная готовность к бегству.

– Пока не могу объяснить. – Я метнулся к ней в комнату, схватил сумку для боулинга с деревянным черепом Бонни, а затем собрал скудный чародейский инвентарь, не забыв и про собственный тревожный чемоданчик. – Отвезем Хоббита домой, и ты сможешь пару дней пожить у Карпентеров. Как тебе такая идея?

Какое-то время Мэгги – сама серьезность – рассматривала меня ясными глазенками, а затем спросила:

– Ты в беде?

– Я в беду не попадаю, – подмигнул я ей. – Зато делаю так, чтобы в нее попадали плохие дяди и тети.