Архонт (СИ)

Чуть слышно скрипнула старинная дверь. У входившего был свой ключ или отмычка.

Мико: Оу, это не то, что я думала…

Она подмигнула и отключилась. Судя по таймеру, сейчас стояла глубокая ночь.

Я увидел в полутьме женскую фигуру. Ощутил теплое, ласковое прикосновение ее пси поля и расслабился. Она знала, что я думал о ней. Услышала мои мысли. И пришла, превратившись в явь.

Она как будто нерешительно остановилась на пороге, а потом почти бесшумно подошла к моему ложу. Легкий шелест снимаемой одежды. Я ощутил, как под меховое покрывало ко мне скользнуло обнаженное женское тело.

Цирцея. Она слегка дрожала — то ли от ночного холода, то ли от волнения. Я ощутил теплое, ласковое, ищущее прикосновение ее пси поля, почувствовал, как ее руки скользят по моей груди, волосы щекочут лицо, увидел совсем близко нежные полураскрытые губы.

— Я думала о тебе.

— Я тоже.

— Знаю. Я пришла. Молчи.

Заклинательница закрыла мне рот поцелуем. Она предпочитала общаться телепатически. В таком состоянии невозможно лгать. Я понял — по ее мыслям, по ее уверенным ласкающим прикосновениям, что она знает, чего хочет и все решила для себя. У нее и Прометея в прошлом явно что-то было. Сейчас Цирцея пришла на зов моих и своих мыслей, тоже ощутив незримую искру, проскочившую, между нами.

Говорить действительно не имело смысла — наши сознания слились, угадывая желания друг друга. Цирцея, податливая и нежная, чувственная и в то же время страстно-требовательная, поглотила меня, как обволакивающая пучина. Мы растворились друг в друге без остатка, как будто занимались любовью в первый и последний раз. Я вдруг осознал, что никогда не достигал такой вершины всепоглощающего эроса, никогда больше не достигну — просто потому, что с другой женщиной, не имеющей пси-способностей Заклинательницы, подобное невозможно.

Мы успокоились, только когда за окном начало светлеть, а покрывала ненужной кучей валялись рядом с ложем. Цирцея лежала у меня на груди, наполовину завернувшись в простыни и крепко обхватив рукой. Она чутко слушала мои мысли, улыбаясь, и вдруг возмущенно встрепенулась:

— Эй! Все было не так! Сама не знаю, что на меня нашло. Услышала твои мысли, и… пришла. Спасибо тебе, Грэй. Я вновь ощутила себя молодой. Впервые… за много лет.

— Это тебе спасибо. Хорошая была ночь.

— Ночь перед боем, — хрипло произнесла она, — Потом наступает утро — и ты уходишь. Так уже было, Грэй.

— Значит, такова наша судьба.

— Ты думаешь о войне, — вздохнула она, — Все повторяется.

— Я не могу не думать о войне.

— Кланы пойдут за тобой. Я знаю это, слышала их мысли, видела их сны. Ястребы, Волки, Медведи, Змеи и Осы — точно. Быки колеблются, но недолго. Им помогут определиться.

Она замолчала, задумчиво сплетая свои пальцы с моими. Внутри Заклинательницы поселилась легкая, светлая грусть, которая смешивалась со странной щемящей тоской. Я уже чувствовал подобные нотки — у Кая, Корвина, Алисы, Гелиос. Тяжелая печать бессмертия, все превращается в тлен, в угли, в золу, и лишь немногое может снова вернуть вкус к жизни. Мне удавалось зажечь, зарядить их души своим юным огнем — возможно, потому что человеческая природа не приспособлена к бессмертию и всем Инкам необходима некая «перезагрузка»?

Потом снаружи донесся шум, который мог издавать только заходящий на посадку воздушный аппарат. За ночь он раздавался несколько раз, поэтому я не обращал внимание. Но сейчас он сопровождался чем-то другим — громким клекотом и хлопаньем крыльев, которые перекрывали даже гул рокочущих импеллеров тяжелого винтокрыла.

— Слышишь? — она встала, нисколько не стесняясь своей наготы, подошла к окну-бойнице, отдернула плотную портьеру. В бледном свете зари Цирцея казалась настоящим воплощением женственности. Не юная девушка, а настоящая женщина во всей ее царственной красоте. На смуглой коже, обвивая все тело Заклинательницы, виднелась искусная татуировка змеи, хвост которой начинался на левой лодыжке, а треугольная голова ощеривалась на правом плече.

— Грэй, иди сюда.

Я встал, подошел к распахнутой портьере. Молча обняв Цирцею сзади, взглянул в узкую щель бойницы.

На цитадель Гнездовья садились рухи. Я не поверил своим глазам, но это было так — три гигантских птицы оседлали посадочную площадку замка, как орлы — вершину скалы. Сложив крылья, они мирно сидели, лишь изредка поворачивая огромные головы с крючковатым клювом и светящимися янтарными глазами.

Пожалуй, эти особи были помельче, чем гигант, чье гнездо мы разорили, но все равно в несколько раз превосходили размером самый крупный винтокрыл. На пернатых, серо-коричневых А-морфах было нечто вроде сложной упряжи, удерживающей конструкцию между крыльев руха, напоминающие длинные, узкие грузовые контейнеры. Спустя несколько секунд я сообразил, что это средство перевозки — изнутри цилиндров появились фигурки людей, слезающих вниз по отставленному крылу.