Аркона

— Позор Арконе! В ней забыли, что такое Род. А чтить род — это значит признавать святость старших. Разве Брагода равен Хольдару?

«Равен, равен!» — пронеслось в толпе.

— Да, оба они воины. Но сколько раз Хольдар смотрел в лицо смерти и сколько Брагода?

— Хольдар чужак, — прокричал кто-то, и многие закивали.

— Вот в том-то и вся горечь, — не унимался говорящий — Позор Арконе. В ней забыли, что такое чтить Род, ведь род говорит, что гостеприимство свято. Убивший гостя — дважды убийца.

— Да-а, — в задумчивости качали головами старики.

Время шло и оно сгущало тучи над головой Брагоды. Наконец, посох поднял Рут. Этот посох сейчас напомнил ему кореницкое копье, вокруг которого звучала одна и та же бессловесная речь боя. Только каждый произносил ее по-своему. Всего на мгновение Рут закрыл глаза, вдруг ощутив, какую власть над ним уже имеет болезнь, и начал:

— Брагода — сын Арконы. Брагода — ваш сын. Разве плоть ни есть суть самого древа? — Он перевел дыхание. — А древо Арконы не побито гнилью! — закричал Рут, помогая словам руками. — Кто это сказал, что Брагода не чтит Род? Встретились два воина. Ни один из них не обнажил оружия. Они решали, кто из них сильней по праву кулака. Что ж в этом преступного? Разве Брагода пролил чью-то кровь? Нет! Голова Хольдара размякла от пьянства. Так давайте судить кулак Брагоды за то, что он оказался крепче кулака и головы противника.

Воцарилось молчание. Рут передал жезл старейшине и, сопровождаемый сотнями глаз, покинул круг.

* * *

Брагода уже все знал. Ему сообщили решение родового веча. До восхода солнца он мог оставаться в Арконе. А дальше… дальше каждому давалось право его убить. Храм не мог принять и укрыть Брагоду. Он стал изгоем.

Раб выводил коня. Соловый красавец стучал копытами по каменной вымостке двора. Брагода шагнул навстречу.

— Подбери подпруги, задрыга!

— Да скок дышать будет лучше.

— Подбери, тебе говорят, нечего болтать.

Раб со вздохом принялся вытягивать ремень. Соловый мотанул головой, дернулся.

— Стой-стой! — прислужник уцепил левой рукой наборную узду, навалился всем телом.

Брагода подумал о чем-то, повернулся к рабу.

— Иди сюда. Ты теперь свободен! — руки воина коснулись ошейника. Кованое железо легло в ладони. Брагода выдохнул, подобрался. Ярость берсерка хлынула в его руки. Ошейник разлетелся. — Ступай, куда хочешь.

— Я поеду с тобой.

— Нет.

— Тогда я останусь ждать тебя здесь.

Брагода посмотрел в выцветшие глаза раба. Хлопнул его по плечу, Вечерняя муть сползала с неба. Подстылый ветерок дразнил чуткие ноздри коня. Прямо на Брагоду выехал всадник,

— Дядя Рут!

— Неужели ты не заехал бы попрощаться, мальчик? — Рут с укоризной посмотрел на молодого воина.

— Да, если бы жив был твой отец, тебе не пришлось бы покидать родной дом.

— Я и так в нем засиделся.

Оба всадника повернули коней в одну сторону. Брагода вдруг вспомнил о Млаве и пожалел, что не разъехался с сотником.

Рут молчал, молчал и Брагода. В горнице было пусто, и даже мед хозяин разливал собственной рукой. После выпитого Руту стало еще скверней. Наконец он заговорил, ударив вдруг ладонью по столу:

— Ну что это за пойло!? Эх, какого меду наварила давеча Млава! Думаю, что и в небесном Вырии такого не чаяли.

Он встал и, пошатываясь, вышел в подклеть. Брагода разомлел. Он перехотел куда-либо ехать и тайно надеялся еще хоть раз увидеть Млаву. Но дух, Брагода-дух все решил для себя иначе. Пора. Пора подумать о возвращении.

Слишком тягостна земная жизнь, Слишком много здесь неуместного, несуразного, а демоны… где они? Покажите их! Соколенок стал на крыло. И Брагода теперь перехватил естество его судьбы. Кто знает, сумеет ли этот молодой воин умереть, если дух не займет свое место во времени и пространстве? Он вышел невесомо, как тень. Что если проникнуть в дымную избу и попробовать нагреть оболочку? Брагода скользнул в дверную щель. За порогом подклети стоял Рут с полной рандовой в руках. Тихо приоткрылись ворота, и во двор проникла Капличка.

— Ну, принесла зелье?

Капличка сбросила подол передника и протянула Руту маленький глиняный сосуд.

— Сон-трава. Он, голубчик, до утра и не пошевелится. Рут опрокинул содержимое в медовую выкипень,

Брагода метался по горнице, пытаясь вызвать у своего плотью отлитого двойника хотя бы чувство тревоги. Все было безуспешно. Дверь сотник отворил ногой.

— Вот попробуй. Это для тебя специально. Млава варила.

Брагода поднял голову.

— Дядя Руг, ты хорошо знал моего отца. А кто была моя мать? Рут помолчал. Вздохнул. Сел рядом с Брагодой.

— Не буду тебе врать, сынок. Оркс об этом никому ничего не говорил. За год до твоего рождения была у него наложница. Красивая женщина, знатного рода. Что потом с ней стало — не знаю. Говорили, будто Оркс поменял ее на венгерского жеребца. Брагода заглотил тягучий, чуть горьковатый бархат меда.

— Кто будет матерью твоего сына, ты узнаешь наверняка, — пошутил сотник и улыбнулся сквозь силу.