Арктания

Маршрутом саней Мерса никто не интересовался в тот день. Лишь один человек стоял у окна на втором этаже жилого дома больницы и не выпускал из поля биноскопа удалявшийся к морю изящный пепельный лимузин. Это был дед Андрейчик. Он видел, как аэросани Мерса, нырнув за темную, со снеговыми отметинами скалу, выпрыгнули прямо на береговой лед и пошли прочь от острова. Отъехав около полукилометра, Мерс вылез из саней и скрылся за ближайшим торосом.

Старик отнял от глаз свой телескопический бинокль.

— Факты интересные, — сказал он и отошел от окна.

15. Мальчик говорит на языке племени «Золотая улитка»

В четвертой палате больницы острова Седова ждали появления на экране стереовизора известного бразильского языковеда Мартина дель-Грасиас. В палате присутствовали: профессор Британов, знаменитый ирландский психиатр профессор О'Фенрой, главный врач островной больницы и Ася. Шесть корреспондентов, в том числе и Мерс, помещались в смежной комнате. Открытая дверь и дублетный экран стереовизора позволяли корреспондентам слышать и видеть все, что будет происходить в соседней комнате, и задавать в случае необходимости вопросы.

Подлинным виновником этого несколько необычайного собрания был, конечно, не бразильский языковед. Внимание всех в четвертой палате и в соседней комнате приковано было к загадочному пациенту профессора Британова. Он, этот пациент, тоже находился в палате, и с ним должен был беседовать бразильский языковед.

Худенький мальчик, на вид лет тринадцати, одетый в белое больничное белье, укрытый до груди легким шерстяным одеялом, полусидел на койке, обложенный подушками со всех сторон. Смуглое, будто подернутое табачным загаром лицо его казалось сонным и усталым. Большие черные глаза были прикрыты густыми длинными ресницами, — казалось, он дремал. Это и был тот самый мальчик, которого нашли 21 мая летчики противоштормового дивизиона замерзшим в глыбе льда. Профессор Британов блестяще довел до конца свой исторический опыт оживления замерзшего человека; и вот он, этот первый в мире человек, вырванный из холодного, никогда не разжимавшегося кулака смерти, тело которого всего несколько дней назад издавало почти металлический звук при ударе, — этот человек сидел теперь на больничной койке. Он дышал, он видел, он слышал, он осязал, он обонял. Единственное, что отличало его от прочих людей, это общая слабость, постоянная сонливость и апатия. Профессор О'Фенрой тщательно изучил мальчика и пришел к выводу: физически мальчик вполне нормален, апатия и сонливость суть следствия общей слабости, которая в свою очередь вызвана применением радия при реставрации клеточной ткани.

— Вполне возможно, что у мальчика отсутствует полностью или частично память. Но это мы сможем проверить лишь после того, как кто-нибудь побеседует с мальчиком, — сказал однажды профессору Британову ирландский психиатр.

Однако побеседовать с мальчиком оказалось не таким легким делом. Мальчик молчал и на все вопросы на всех языках отвечал лишь удивленным взмахом своих изумительных ресниц и долгим напряженным взглядом. Затем его взгляд рассеянно скользил по стенам комнаты, и мальчик впадал в дремоту. За десять дней своего пребывания в больнице острова Седова он не произнес ни одного слова. Заговорил молчаливый пациент профессора Британова три дня назад, то есть на тринадцатый день своей жизни. Собственно говоря, он даже не заговорил, он только произнес несколько слов. Случилось это благодаря Асе.

После отъезда Ветлугиных Ася и дед Андрейчик не покинули острова. Старик воспользовался отпуском и остался здесь по каким-то своим таинственным соображениям. Асе мать разрешила остаться с дедушкой Андрейчиком при условии, если она будет его слушаться.

Дочь долговязого гидрографа полюсной станции, лишившись единственного друга, Юры, всю свою привязанность перенесла на смуглого и молчаливого обитателя палаты № 4. И потому Ася с большой радостью и безоговорочно подчинилась совету деда Андрейчика: никуда не отлучаться от мальчика из четвертой палаты и обо всем вечером рассказывать ему, деду Андрейчику. В первые дни врачам не нравилось, что рыжая курносенькая болтушка вертится под руками у знаменитых профессоров, съехавшихся в больницу ради невиданного больного, но, после того как профессор О'Фенрой как-то шутя сказал: «Держу пари, что эта щебетунья разговорит нашего молчальника», — после этого Асю беспрепятственно стали допускать к ее молчаливому другу. И он, видимо, узнавал ее: стоило Асе куда-нибудь надолго отлучиться или с утра прийти попозже, мальчик беспокойно ворочал головой во все стороны, отыскивая ее.

Ася вбегала к нему в палату и, не обращая ни на кого внимания, принималась поправлять постель, поднимала у него со лба тяжелые кудри, щупала лоб и говорила, говорила: о каком-то Андрюшке Голикове с Новой Земли, который всякий раз, когда она разговаривает по радио с учителем, показывает ей на экране язык; о своей станции, о дедушке Андрейчике.