Арктическая родина в Ведах

В «Айтарейя Брахмане» (I, 1) и в «Тайттирийя Самхите» (I, 6, 2, 3) поясняется, что два сезона — Хаманта (зима) и Шишир (ранняя весна) — слиты вместе, как бы в один сезон, и получается их пять, но это более позднее объяснение, так как в «Шатапатха Брахмане» (XIII, 6, 1, 10) слиты для этой же цели сезоны Варша (период дождей) и Шарад (осень). Это указывает на то, что во времена «Тайттирийя Самхиты» и «Брахман» еще не было определено, какие сезоны следует слить, чтобы их получилось всего пять, как иногда упоминается в Ведах. А эти упоминания требовали пояснений, что приводило иногда к объединению даже четырех сезонов. Но это выглядело уже слишком неопределенно, чтобы походить на правду. Нам трудно поверить, что по чьему-либо выбору некие два сезона могли быть так объединены, а поэтому следует взглянуть внимательнее на стихи Ригведы, чтобы понять мысль о пяти сезонах.

Итак, первая часть строфы повествует о пятистопом Отце, исполненном водных паров в дальней части небес, а тот, кто на колеснице о шести спицах, является далеко видящим. Здесь определение «исполненный паров» или же «пребывающий в водах» выглядит противопоставлением тому, кто «далеко видит».

Это делается понятным из стихов, которые идут дальше в гимнах. Так, тут же, в 13-й строфе, говорится о «колесе с пятью спицами» как о старом, но целом и не разбитом, а ниже, в 14-й строфе, мы читаем: «Неизработавшееся колесо вращается со своим ободом (и) десятеро тянут его, впряженные, по пространству. Глаз солнца движется, окутанный паром; все миры от него зависят».

Сравнивая эти строки с 11-й строфой, легко увидеть, что слова «исполненный водных паров» и «окутанный паром» — это почти синонимы, и единственный вывод, который можно из этого извлечь, сводится к тому, что пятистопый бог-год, или Солнце, удалился для пребывания в водных парах, то есть стал невидимым или покрытым тьмою и парами в течение какого-то времени в дальней части небес. А выражение «десятеро запряженных тянут повозку» (ср.: Ригведа, IX, 63, 9) показывает, что пять сезонов не были образованы соединением любых двух сезонов по выбору из шести, как это объясняется в указанной «Брахмане» (потому что тогда число коней не может равняться десяти), но что здесь говорится о реальном годе, состоящем из десяти месяцев и пяти сезонов. Когда же число сезонов возрастает до шести, бог-год уже не исполняется водными парами, а становится дальновидящим.

Мы видели, что Диргхатамас (Солнце) состарился на десятом месяце и, двигаясь по воздушным водам, скрылся в океане. Эта же самая мысль выражена и в данном стихе, который содержит два разных взгляда на природу года — указания на пять и на шесть сезонов приведены как контрастные черты. <…> На самом же деле в этом стихе описан год как: 1) или пятистопый в водах дальней части небес, 2) или как поднимающийся на колесницу о шести спицах в колесе и видящий далеко в ближней части небес. Очевидно, эти два описания не могут относиться к сезонам в одном и том же месте, а поэтому не может считаться решением вопроса искусственное объединение двух сезонов в один. В первой части этого пассажа явно описываются пять сезонов и десять месяцев, наступавших после пребывания солнца в водной среде, то есть в темноте ночей (I, 164, 12). Из всего вышесказанного ясно видно, что здесь описан арктический десятимесячный год.

Кажется, эти строки гимна не привлекли должного внимания, и особенно указанный контраст между пятью и шестью сезонами. Но в свете арктической теории все описание становится понятным. Ведические барды сохранили для нас здесь память о годе, имеющем десять месяцев и пять сезонов, хотя уже давно он превратился в 12-месячный год.

Разъяснения, приводимые в Брахманах, считаются постфактными домыслами об упоминаниях пяти сезонов в Ригведе. А я вот думаю, что мы не обязаны так считать, поскольку эти пять сезонов прекрасно высчитываются. Я ведь уже говорил, что в поисках свидетельств в древних традициях мы должны ожидать, что найдем еще более древние, связанные с обнаруживаемыми и в разобранном выше гимне Ригведы (I, 164, 12), где содержатся прекрасные иллюстрации этого положения. Первая строка стиха, хотя и говорящая о пяти сезонах, описывает год, имеющий 12 форм, а вторая, где говорится о годе в шесть сезонов и 12 месяцев, называет его «семиколесным», что уже относится к семи месяцам (или семи солнцам, или семи лучам). Это может показаться на первый взгляд несообразным, но история слов любого языка показывает, что в нем сохраняются старые обороты еще долго после того, как они уже перестали отражать заложенные в них идеи (так, мы в английском языке и сейчас употребляем слово «pecuniaty» для обозначения мелких монет, которое произошло от латинского «пекус» — «скот», или говорим, что солнце поднимается, как фонарь, хотя прекрасно знаем, что его кажущееся движение связано с вращением Земли).