Арктическая жара

Дмитрий сидел на деревянном ящике. Он о чем-то очень напряженно думал. Вместе с тем его взгляд был устремлен на женщину. Слишком уж долго она пребывала без чувств. По его расчетам, она должна была вот-вот прийти в себя. Наталья время от времени постанывала и бредила сквозь сон. Связист напрягал слух и силился разобрать ее слова. Его усилия оставались напрасными. Максимум, что ему удалось понять, было слово «предательство». Оставалось лишь гадать, какие сны видит бедняга.

Внезапно женщина пошевелила рукой. В этом не было ничего удивительного, так как шевеления наблюдались и ранее. Однако затем она осознанно подняла руку и тыльной стороной ладони провела по своим закрытым векам. Связист оживился и даже поднялся с ящика. Он подошел к лежанке. Лаборантка явно приходила в себя.

Все же со стороны казалось, что она не соображала, где находится. Она шарила рукой слева от лежанки, словно пыталась найти там тумбочку. Ничего не найдя, раненая на какое-то время замерла. Ее коллеге даже показалось, что она и вовсе распрощалась с жизнью. Однако совсем скоро женщина широко раскрыла свои глаза. Мигая, Дворецкая несколько секунд смотрела на черный потолок. Меньше всего он напоминал ее жилой вагончик на полярной базе. Больная быстро вскочила и недоуменно уставилась на Никитенко. Буквально на одно мгновение повисла молчаливая пауза. Но потом Наталья громко закричала и чуть ли не с кулаками набросилась на связиста. Ее взгляд переполняла ненависть.

– Сволочь! Подлец! Мерзавец! – неистово орала она, будто перед ней сидел Гитлер или сам черт лысый.

Ее всю трясло от злости.

Коллега же отреагировал на все это удивительно спокойно. Ему легко удалось схватить нападавшую за руки и держать ее, не отпуская. При этом он попытался взглянуть ей в глаза и с некой долей укоризны прошептал:

– Ты чего, Наташа? Что с тобой происходит? Зачем ты меня ругаешь? Почему хочешь расцарапать мне лицо? Объясни, в чем таком я перед тобой виноват? Иначе я сам не смогу понять. Ты так прыгаешь, но это для тебя опасно. Тебе вообще нельзя делать никаких резких движений. У тебя очень серьезная рана…

Лаборантка не желала успокаиваться.

– Отпусти меня сейчас же! Проклятый негодяй! Не смей больше даже дотрагиваться до меня! Ты слышишь меня, гадина?! Отпусти же!

– Да что все-таки с тобой? За что ты на меня так взъелась? Я ведь не сделал тебе ничего плохого. Наоборот, именно я спас тебя от верной гибели. К твоему сведению, наша база оказалась в эпицентре землетрясения. Она наверняка полностью уничтожена. Ты слышишь меня? Возможно, что мы с тобой единственные уцелевшие участники экспедиции. Так что прекрати кричать, ругаться и бросаться на меня с кулаками. Возьми же себя в руки, пожалуйста.

– Хорошо. Я возьму себя в руки. Но только ты сначала убери от меня свои, – ответила женщина более спокойным тоном.

Дима заметно ослабил хватку и отпустил ее. Наталья действительно успокоилась. Она села на свою лежанку. Ее дыхание было тяжелым и неровным. Выглядела девушка весьма уставшей, даже обессиленной. Какое-то время Наташа сидела и нервозно шевелила губами. Однако ничего не говорила.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – связист решился задать вопрос.

Лаборантка подняла на него свои грустные карие глаза и утвердительно кивнула головой.

– Если честно, мне сейчас очень трудно соображать, – сказала она. – Я уже и не знаю, чему верить. Ты утверждаешь, что спас меня. Но я этого совсем не помню. Перед моими глазами совершенно четко стоит другая картинка. Принципиально другая картинка. И на ней ты предстаешь отнюдь не с лучшей стороны.

– Какая картинка? О чем ты? – спросил Никитенко.