Арктическая жара

Александр закончил подкачку. Убрав насос в сторону, он взялся за автомат.

Напарники прекратили разговоры. Моторка противника продолжала петлять от расщелины к расщелине. Судя по всему, их впереди имелось весьма изрядное количество. Возникала иллюзорная надежда на то, что врагу просто-напросто надоест рутина безуспешных поисков и он бросит эту затею. Но звук неумолимо приближался. Напряжение заметно нарастало. Сержант и прапорщик синхронно сняли свое оружие с предохранителя. Также практически одновременно передернули на автоматах затвор, досылая патрон в патронник. Тревожное ожидание подошло к своей финальной стадии. Оба были готовы в любую секунду нажать на курок и обрушить на неизвестного злодея автоматный огонь. Шум моторки становился все слышнее и слышнее. Товарищи почти полностью замерли и едва дышали.

Мотор вражеской лодки неожиданно взревел. Десантники чуть вздрогнули. Но нервы не сдали ни у одного, ни у второго. Вражеская лодка резко увеличила скорость и стремительно промчалась мимо их укрытия.

– Ему все-таки надоело рыскать среди этих ледышек, – буквально выдохнул из себя фразу Галченков.

– Или что-то его спугнуло, – предположил Локис.

– Теперь-то мы уж точно этого не узнаем.

– Главное, чтобы он не вернулся. Надоели эти кошки-мышки.

– Согласен, Вова. Но что делать будем?

– Еще минут пять переждем и отправимся продолжать поиски. Нам ведь людей спасать нужно. Ты не забыл об этом, Саша?

– Да не забыл. Но точно так же я не могу забыть, что в нас кто-то стрелял. А мы даже не знаем, кто это был, – пожал плечами прапорщик.

– Когда он нам опять попадется, тогда обязательно узнаем, – в своей манере успокоил товарища сержант.

Они снова замолчали, вслушиваясь в окрестные звуки. Шум моторки противника давно растворился вдалеке и больше не возникал. Десантники переждали оговоренный отрезок времени. Локис ободряюще подмигнул напарнику и завел двигатель лодки. Через полминуты они покинули свое укрытие и отправились по определенному ранее курсу.

16

Наталья Дворецкая резко открыла глаза и безуспешно попыталась подскочить. Воздействие снотворного закончилось. Оно смогло на время успокоить боль, но не застраховало от тревожных снов. Сны измучили женщину. В них она бесконечное число раз возвращалась на исследовательскую базу, и именно в ночь трагедии. Каждый раз это возвращение сопровождалось одним и тем же действием: связист резко выбрасывал ее из мотобота на лед…

Однако сны с горечью неописуемой обиды и слез остались позади. Лаборантка вернулась в явь. Здесь ее ожидали сверлящая боль и новый виток непонимания происходящего. Она осмотрелась по сторонам. Сбоку стояла жестянка с тлеющими остатками ветоши. Глаза никак не могли привыкнуть к полумраку. В глазных яблоках раскатистым эхом пульсировала все та же боль. Она не понимала, да и не пыталась понять, откуда ее болезненные ощущения возникали. Любое усилие мысли порождало дополнительное страдание. Но перестать мыслить совсем она не могла. Женщину пробрал озноб вместе с необъяснимым страхом.

«Дима, ты здесь? Отзовись, если ты здесь…» – простонала она, оставаясь на лежаке. В ответ – почти гробовая тишина. Едва заметный шум исходил от самодельного светильника. Дворецкая заставила себя напрячь слух. Так она сумела разобрать неясные звуки за пределами «постройки». Впрочем, женщина не была в состоянии определить их источник. Слишком далекими и невыразительными они казались. С одинаковым успехом эти звуки могли быть порождены порывами ветра, волнением океанических вод или действиями живых существ. Больная обеспокоилась отсутствием Никитенко. Пусть ей снова и снова представлялось, что связист виновен в ее теперешнем состоянии, однако без него она ощущала себя полностью беспомощной. Да и чего греха таить? Наталья и в самом деле была беспомощной. Любые движения давались ей с большим трудом. Для того чтобы просто поднять руку, ей приходилось превозмогать нарастающую боль.

«Ну, где же он?! Неужели он меня бросил здесь умирать?» – вопрошала лаборантка. Ответов на ее вопросы не находилось. Раненую все больше и больше охватывала паника. Она попыталась лечь на бок, чтобы постепенно начать подниматься. Попытка сопровождалась никуда не исчезающей болью. Бедолага ойкнула и протяжно застонала. Несмотря на мучения, сдаваться она не собиралась. Ей хотелось добраться до выхода из укрытия, чтобы затем оказаться снаружи и оттуда позвать Никитенко. Правда, она все– таки решила отказаться от новых попыток встать на ноги. Стиснув зубы, она повернулась на живот. На какое-то время она замерла. Только тяжелое дыхание было единственным признаком жизни.

Отдохнув, Дворецкая вновь начала двигаться. К ее немалому удивлению, болезненные ощущения прекратили усиливаться. Однако на самом выходе из «постройки» боль вернулась и заставила лаборантку распластаться. Только тогда она поняла, что из раны на голове сочится жидкость. То ли кровь, то ли смесь крови с гноем. У женщины была лишь одна-единственная навязчивая идея – отыскать связиста. Хотя она уже даже не совсем осознавала, зачем тот ей необходим.