Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

У эвенков Нижней Тунгуски отобрали оленей, а население Камчатки в результате оптовых операций АКО лишилось рыбы^{1071}. На Оби 14% всех коммерческих рыболовов были ссыльными, а 70% — крестьянами, завербованными в южных регионах^{1072}. На золотых приисках Витимо-Олекминского района ссыльные составляли 50% рабочей силы^{1073}. Туземцам приходилось уступать место пионерам индустриализации — иногда буквально в своих собственных домах. Из 196 тыс. «кулаков», высланных на север Тобольского края, 33 тыс. оказались в Березовском и Сургутском районах. «Завезенные кулаки были разбросаны где попало, там, где уполномоченному рыбтреста показалось подходящим поставить тоню, или там, где уполномоченному лесзаготхоза приглянулось начать лесоразработку»^{1074}. Некоторых из них летом размещали в зимних землянках хантов, а с приходом зимы переселяли в хантыйские летние чумы — «без всякого учета интересов туземцев» (не говоря уже о жизни ссыльных)^{1075}. Согласно одному отчету, «спецпереселенцы[91] в своей массе не только утесняют трудящихся туземцев путем захвата угодий, жилищ, но и заражают их всевозможными инфекционными болезнями: сыпным тифом, дизентерией, скарлатиной и т.д., чрезвычайно трудно переносимыми туземным населением, о чем свидетельствует высокий процент заболеваемости и смертности»^{1076}.

Перемены, связанные с соседством золотого прииска, описывал тофаларский студент И. Тоболаев:

Были у нас и тяжелые случаи в нашем быту. Вот, например, один комсомолец, молодой парень, был в городе и заразился половой болезнью. Заразился сам да заразил ею еще ряд девушек. Когда мы это обнаружили, стали лечить больных, а этого комсомольца будем судить со всей строгостью показательным судом. Это первый случай, когда половая болезнь занесена в наш тофаларский народ.

Минувшей осенью произошло еще одно небывалое в нашем районе событие. Один парень во время сбора кедровых шишек изнасиловал девушку. Этого у нас никогда не было. Этот случай возмущает наш молодняк и стариков. Мы встали на путь опять-таки показательного суда, чтобы разъяснить и искоренить подобного рода зло с корнем.

Была у нас еще одна неприятность. Живем мы тихо, вино у нас запрещено пить, ни драк, ни воровства не знаем. Был у нас, однако, при тузсовете милиционер из русских, больше для формы, чем для надобности. Вот он-то сам и доставал с золотых приисков или откуда еще водку и пьяный производил беспорядок. Мы его судили за это в суде показательным судом^{1077}.

Показательные суды не очень сильно помогали. Вскоре четырнадцать (из 439) тофаларов умерли от алкогольного отравления^{1078}.

Комитет Севера оказался в трудном положении. Из всех отчетов явствовало, что малые народы нуждаются в защите, причем в большей степени, чем когда-либо прежде. В который раз формулируя традиционную политику Комитета, Скачко предупреждал, что массовая колонизация и ускоренное промышленное развитие «могут повести к уничтожению народов Севера, этих лучших использователей северной природы»^{1079}. Но массовая колонизация и ускоренное промышленное развитие были официальными догматами веры, и их следовало принимать как данность. «Конечно, никто не собирается утверждать принцип “Север для северян”»^{1080}.