Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Таким образом, реализация плана Скачко не продвинулась дальше первого шага. То, что должно было стать формальной уступкой, стало смертным приговором для Комитета Севера и, как многие полагали, для самих туземцев. Возведение малых народов в ранг полноправных национальностей и наделение их административным равенством означало, что они больше не являются «крайне отсталыми». Комитету не оставалось ничего другого, как стать представителем «всей массы населения» новых территориальных единиц, в том числе своих давних врагов, которые жили за счет туземцев, и новых врагов, которые туземцев выживали^{1105}. Как писал Смидович, бодро признавая поражение, «ходом советской жизни Комитет Севера превращен в Комитет содействия хозяйственному и соц.-культурному строительству на северных окраинах»^{1106}.

Север без коренных северян

Роль Комитета стало особенно трудно определить в 1932 г., после того как на XVII партконференции был обнародован второй пятилетний план. Индустриализация Севера была теперь задачей первостепенной важности, и на разведку и разработку месторождений выделялись значительные суммы. В новые национальные районы отправлялись бесчисленные геологические партии, и за короткий промежуток времени новые шахты были построены в Амдерме (флюорит), Воркуте (уголь), Норильске (уголь и железная руда) и в Якутии (золото). Для нужд лесной промышленности строились крупные речные порты, и все больше исправительно-трудовых лагерей следовали за индустриализацией в глубь тайга и тундры^{1107}.

С точки зрения плановиков, будущее этих начинаний зависело от успешной навигации в Северном Ледовитом океане. В конце 1932 — начале 1933 г. Комсеверопуть был распущен, а на его месте было создано государственное учреждение, подчиненное непосредственно Совнаркому, — Главное управление Северного морского пути (Главсевморпуть)^{1108}.[92] Главсевморпуть отвечал за морские исследования, промышленные проекты на материке и «вовлечение местного туземного и русского населения в работу по социалистической реконструкции»^{1109}. Возможный межведомственный конфликт разрешился без труда: в 1934 г. декрет Совнаркома и ЦК ВКП(б) сделал Главсевморпуть неограниченным правителем всей Северной Азии севернее шестьдесят второй параллели (параллели Якутска)^{1110}. Единственным исключением был гигантский горнопромышленный и лесозаготовительный трест Дальстрой, формально контролировавшийся Советом по труду и обороне, но реально управлявшийся НКВД. Дальстрой начал действовать в бухте Нагаево (будущем Магадане) в 1932 г. и вскоре забрал в свои руки «организацию всей общественной и политической жизни» в обширном регионе восточнее Лены и севернее Алдана^{1111}.

Таким образом, большинство коренных северян оказались подданными двух полунезависимых промышленных монополий. Национальные районы и Комитет Севера продолжали существовать, но все знали, кому принадлежит реальная власть — политическая, экономическая и военная. Гораздо менее определенными были планы Главсевморпути и Дальстроя относительно малых народов Севера. С самого начала было ясно, что им не отводится никакой роли в промышленных операциях, поскольку обе организации использовали практически исключительно труд заключенных^{1112}. Можно было, конечно, надеяться, что коренные народы помогут преодолеть величайшее препятствие на пути северной индустриализации: недостаток надежной сельскохозяйственной базы. Так, один автор предлагал коренным обитателям бассейна Колымы переключиться на земледелие, чтобы кормить растущее население лагерей Дальстроя. Это, утверждал он, было бы не только вкладом в «развитие в крае золотопромышленности», но и полезным занятием в летнее время: «…так как в настоящее время производительным промыслом является лишь пушной, занимающий зимнее время; рыболовство же является в верховьях Колымы мало продуктивным занятием и требуется замена его более производительным трудом, которым и будет земледелие»^{1113}. Другой специалист писал, что, в то время как промышленные рабочие нуждаются в продовольствии, оленеводы тундры страдают от чрезмерно однообразной и нездоровой диеты. Решением было «немедленное сокращение мясного питания местного населения». Русские получили бы мясо, а малые народы улучшили бы свой рацион, переключившись на хлеб, крупы и овощи^{1114}.