Арктика в Великой Отечественной Войне

«Пробежав текст телеграммы, я спросил: „Разрешено ли, в случае нападения, применять оружие?“ „Разрешено“, — вспоминал Кузнецов. — Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову: „Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один! Бегите!“… Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападение можно ждать в эту ночь? Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!..»[26].

Телеграмму «Оперативная готовность № 1! Немедленно!» отправили, но спешно вернувшийся в Наркомат флота Кузнецов счел необходимым лично позвонить всем командующим флотами, в том числе, конечно, и контр-адмиралу Головко на Северный флот, с приказом о полной боевой готовности.

«В то же самое время в севастопольском Доме флота шел большой концерт, — говорится в книге „Сталин. Тайный „Сценарий“ начала войны“. — Город сверкал огнями. Бульвары и сады были заполнены нарядной публикой. Но корабли в бухте уже были затемнены. Еще два дня назад, 20 июня 1941 г., Черноморский флот, так же как и Балтийский и Северный, был переведен на „Оперативную готовность № 2“. Большая часть моряков, вернувшихся в порт после учений, так и не была отпущена на берег. А сегодня ночью „Оперативная готовность № 2“ превратилась в „Оперативную готовность № 1“»[27].

Последняя предвоенная ночь в Полярном выглядела примерно так же: спектакль в Доме офицеров, праздничная атмосфера… И телеграмма из Москвы об объявлении полной боевой готовности. В четыре часа утра самолеты люфтваффе совершили первый налет на Полярный.

В своем дневнике командующий Северным флотом описал события, происходившие за считанные часы до нападения гитлеровцев на СССР. В данных советской военной разведки фигурировали обнаруженные чужие суда — тральщики на подходах к губе Петсамо и в самом порту, на рейде, а также на рейде Варде и в Перс-фиорде. Командование Северным флотом получило срочную радиограмму, сообщавшую, что немцы стянули к границе войска (около 200 дивизий), что с часу на час надо ожидать их вторжения на территорию СССР, поэтому все части флота должны быть переведены на оперативную готовность № 1. В своих мемуарах Н. Г. Кузнецов пишет: «Северный флот принял телеграмму-приказ в 0 часов 56 минут 22 июня. Через несколько часов мы получили донесение командующего А. Г. Головко: „Северный флот 04 часа 25 минут перешел на оперативную готовность № 1“. Значит, за это время приказ не только дошел до баз, аэродромов, кораблей и береговых батарей — они уже успели подготовиться к отражению удара»[28].

Связь наркома с флотами действовала бесперебойно. В первые же часы войны Головко и других командующих флотами беспокоили две основные опасности: налеты вражеских самолетов на военно-морские базы и высадка неприятельского десанта. Согласно докладам пограничных постов, 22 июня в течение только первых полутора часов суток шесть самолетов (четыре германских, один финский, принадлежность еще одного осталась неизвестной) нарушили границу, пролетев над территорией Советского Союза на высоте около 1000 метров.

Первые вражеские бомбы были сброшены на советскую землю в районе Полярного около четырех часов утра, после чего многие мирные граждане бросились к замершим у причалов буксирам и пароходам, чтобы срочно отплыть в Мурманск и оттуда направиться по железной дороге вглубь страны, подальше от бомбежек и угрозы вторжения врага. Среди них были и артисты — в это время в Полярном гастролировал Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. В последний субботний предвоенный вечер на спектакль «Перикола» пришли командующий Северным флотом Головко, член Военного совета Николаев, начальник штаба Кучеров. После окончания первой бомбежки весь состав театра в течении двух часов был отправлен из города, пока — без реквизита и декораций.

Прикрыть горло Белого моря

В своих мемуарах адмирал Кузнецов пишет: «…Я на свою ответственность приказал передать флотам официальное извещение о начале войны и об отражении ударов противника всеми средствами, на основании этого Военный совет Балтийского флота, например, уже в 5 часов 17 минут 22 июня объявил по флоту: „Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника“. В тот момент, конечно, следовало уже не только „отражать попытки нападения“, а наносить ответные удары по врагу. Но флот не мог этого делать один, нужны были согласованные планы, единое руководство в масштабе всех Вооруженных Сил. Главный морской штаб передал еще один приказ флотам: „Немедленно начать постановку минных заграждений по плану прикрытия“… Затем было дано дополнительное приказание: „Ставить мины круглосуточно, использовать все что можно: эсминцы и другие корабли“…

Мне позвонил адмирал А. Г. Головко:

— Разрешите бомбить авиацию противника на его аэродромах?

— Разрешаю бомбить аэродромы на норвежской территории, — последовал ответ.