Арктур

Парень только кивнул, не найдя слов. На улице продолжала бушевать стихия, вплотную уже приблизившаяся к станции и захлестывавшая ближайшие к вокзалу постройки свирепым пламенем. На перроне начались волнения среди горожан, садившихся в вагоны последними. В полукилометре к юго-западу прогремел взрыв, и станцию буквально засыпало металлическими осколками. Осколки били по обшивке вагонов, и разбили несколько стёкол. Оставаться на станции становилось все менее безопасно для поезда и его пассажиров. В каждом вагоне было так тесно, как не бывало сардинам в консервной банке. Как ни удивительно было это осознавать, но места хватило всем. Теперь, когда все горожане смогли занять свои места в вагонах поезда и достать любовно припасенную холодную курицу с варенными вкрутую яйцами, можно было отправляться. В глубине вагона с бодрыми хлопками кто-то раскупоривал запотевшую бутылку водки. Плавно сдвинувшись с места, поезд начал своё движение через просторы охваченного пожаром леса.

* * *

В пути помощник не раз ловил себя на мысли о том, будто среди полыхающих сосен стоит и наблюдает чья-то фигура. И тут же отгонял от себя подобные мысли — человек не мог там находиться, ведь это небезопасно. Некий силуэт появлялся на платформе локомотива, снаружи кабины, и не раз помощник ловил на своем затылке чей-то заинтересованный взгляд. Оглядывался, и вновь обнаруживал — никого на платформе нет, ему все почудилось. Лишь один раз, повернувшись в сторону неизвестного зрителя, помощник увидел карие глаза, взирающие на него необъяснимым проницательным взглядом, проникающие им в самые глубины души. Потрясённый увиденным, помощник смотрел и смотрел на эти глаза, полностью утратив контроль над собой, и желая смотреть в эти невероятные очи до самого конца своей жизни. К реальности его вернул голос машиниста, в шутливой манере поинтересовавшегося, чем там любуется парень, и почему забыл о работе. Обернувшись к машинисту, помощник выдавил из себя невнятное мычание, заменившее собой сколь-либо вразумительный ответ. Затем повернулся обратно, в поисках тех карие глаз, и не увидел за окном никого и ничего, лишь пустую платформу локомотива.

Несколько минут спустя раздался удар, и вскоре по платформе тепловоза забренчали чьи-то шаги. Помощник обернулся — на него взирал крупный мужчина в черной шинели, на лице у него была надета маска с противогазом, а голову венчала каска, очень похожая на те, что носили войска немецко-фашистской армии. БАХ! Стекло в оконной раме тепловозной кабины лопнуло, и внутрь просунулась рука, пальцы которой были закрыты перчаткой с отворотами.

Обомлев от испуга, помощник не сразу сообразил, что рука эта поворачивает дверную ручку. Открыв входную дверь, незнакомец предстал перед локомотивной бригадой во весь свой могучий рост. Одной рукой «фашист» схватил помощника за плечо, и ни слова не говоря, отправил парня в нокаут, со всей мочи ударив лицом об стенку кабины. Очнулся студент довольно быстро, и как раз вовремя — неведомый враг уже схватил машиниста. Машинист не сдавался: будучи сам крепким и спортивным человеком, он ударил противника в грудь с такой силой, что тот, не удержав равновесия, рухнул на пол. Но и «фашист» оказался не лыком шит, и поднявшись с пола, резко подскочив к машинисту, схватил того за горло. Поняв, что дело принимает нежелательный оборот, помощник метнулся к врагу, и что было силы, ударил того в челюсть. Тот отпустил машиниста, и нанес два удара парню — один в челюсть, а другой в грудь. Помощник отлетел в сторону задних окон кабины, и разбив их стекла своим телом, соскользнул вниз. Удерживая сознание невероятным усилием воли, помощник не упал и не остался лежать на рельсах; вместо этого, он удержался на вагонной сцепке.

— Иди сюда! Думаешь, пару раз ударил и всё… — крикнул помощник сквозь разбитые стекла кабины.

Звать противника оказалось излишне — он уже сам спешил к помощнику, чтобы расправиться с ним. «Фашист» спрыгнул на сцепку, но вместо того, чтобы ударить парня в очередной раз, сунулся к штырю, удерживающему механизм автосцепки в закрытом положении. Разгадав его план, студент тут же схватился за штырь, пытаясь его удержать на месте; противник же, обхватил его руки своими и сильно сдавил. Послышался неприятный хруст — «фашист» сломал студенту пальцы.

Ничего не видя перед собой от боли, парень стал наносить удары врагу ногами. Нахлынувшая волна острой боли, сопровождаемая отвратительным звуком, а так же подкосившиеся ноги, возвестили о потере помощником последних надежд на спасение ситуации. Мощный удар и лязг тормозов, в отчаянии пытающихся остановить движение разогнавшегося до крейсерской скорости состава, ясно сказали об одном — машинист всё ещё управляет поездом. Что-то едва слышно шмякнулось наземь, а затем исчезло ощущение тревоги, адреналином разносившейся по жилам. Лишь отсутствие звука, который мог свидетельствовать о расцеплении состава, и нулевое сопротивление противника, который должен был находиться вплотную к помощнику, подсказывали — врага больше нет.

* * *