Арлекин

Томас сидел на берегу реки. Он проломился сквозь ольшаник к реке и здесь стянул сапоги. Лучше идти босиком, решил он, чтобы сапоги не увязли в грязи. Наступал холод, мороз, но Томас не мог вспомнить более счастливого времени. Ему нравилась такая жизнь. Воспоминания о Хуктоне, Оксфорде и отце почти стерлись.

– Снимите сапоги, – велел он сопровождавшим его двадцати стрелкам, – и повесьте мешки со стрелами на шею.

– Это еще зачем? – вызывающе спросили из темноты.

– Чтобы удавиться! – рявкнул Томас.

– Чтобы стрелы не намокли, – услужливо объяснил кто-то.

Томас повесил свой мешок на шею. Стрелки, в отличие от охотников, не носили колчанов. Колчаны сверху были открыты, и стрелы могли вывалиться, когда лучник бежал, спотыкался или перелезал через забор. В колчане стрелы намокали во время дождя, а с мокрым оперением летели криво. Поэтому настоящие стрелки пользовались вощеными холщовыми мешками, которые не промокали. Такие мешки затягивались шнурком. В них вставляли лозу, расправлявшую холст, чтобы не помять оперение.

Уилл Скит подошел к краю берега, где дюжина солдат настилала плетень. Он поежился от дувшего с реки холодного ветра. Небо на востоке еще оставалось темным, но от сторожевых огней в Ла-Рош-Дерьене падал какой-то свет.

– У них там тихо и спокойно, – сказал Скит, кивнув в сторону города.

– Помолимся, чтобы они спали, – ответил Томас.

– К тому же на кровати. Я уже забыл, что такое кровать, – проговорил Скит и отодвинулся, пропуская еще кого-то к воде.

Томас удивился, увидев сэра Саймона Джекилла, который так пренебрежительно держался с ним в шатре графа.

– Сэр Саймон хочет поговорить с тобой, – проговорил Скит, едва скрывая презрение.

Рыцарь сморщил нос от вони, издаваемой речной грязью. Бо́льшую часть ее, видимо, составляли городские нечистоты, и он радовался, что ему не нужно шлепать босиком по этой жиже.

– Ты уверен, что пройдешь через частокол? – спросил сэр Саймон Томаса.

– Иначе бы и не пошел, – ответил тот, не утруждая себя почтительностью.

Его тон возмутил рыцаря, но он сдержался.

– Граф, – сухо проговорил сэр Саймон, – оказал мне честь возглавить атаку на стену.

Он замолк. Томас ждал продолжения, но рыцарь только раздраженно смотрел на стрелка.

– Значит, Томас возьмет стену, – наконец проговорил Скит, – чтобы обеспечить безопасность вашим лестницам?

– Чего я хочу, – сказал сэр Саймон, игнорируя Скита и обращаясь к Томасу, – это чтобы ты не пускал своих парней в город раньше моих. Увидев вооруженных людей, мы, вероятно, будем убивать их, ты понял?

Томас едва не плюнул. Английские стрелки вооружены длинными луками, так что их трудно перепутать с защитниками города. Но он придержал язык и просто кивнул.

– Ты со своими лучниками можешь присоединиться к штурму, – продолжал сэр Саймон, – но под моим командованием.

Томас снова кивнул, и сэр Саймон, раздраженный этой затаенной дерзостью, повернулся и пошел прочь.

– Чертов ублюдок, – сказал Томас.

– Просто хочет сунуть рыло в корыто раньше нас всех, – откликнулся Скит.

– Ты дашь этой скотине воспользоваться нашими лестницами? – спросил Томас.

– Если хочет лезть первым – пусть лезет. Лестницы из невыдержанной древесины, Том, и если сломаются, то пусть лучше под ним, чем подо мной. Кроме того, мне думается, нам лучше пойти вместе с тобой по реке, но я не сказал об этом сэру Саймону.

Скит осклабился, а потом выругался – из темноты к югу от реки донесся какой-то треск.

– Проклятые «белые крысы»! – сказал йоркширец и исчез во мраке.

Белыми крысами называли бретонцев, хранивших верность герцогу Иоанну, так как они носили его герб с белым горностаем. Стрелков Скита усилили примерно шестьюдесятью бретонскими арбалетчиками. Их задачей было осыпать стену стрелами, когда приставят лестницы. Это они нарушили ночную тишину, и теперь шум все усиливался. Какой-то дурень в темноте оступился и толкнул другого арбалетчика с большим щитом за спиной – под такими щитами арбалетчики перезаряжали свое сложное оружие. Солдат ответил затрещиной, и внезапно среди «белых крыс» в темноте вспыхнула драка. Защитники, естественно, услышали и начали метать со стен охапки горящей соломы, потом церковный колокол ударил в набат, к нему присоединился другой колокол. Все произошло задолго до того, как Томас пустился через грязь.

Сэр Саймон Джекилл, встревоженный набатом, приказал начинать штурм.

– Тащите вперед лестницы! – ревел он.

По стенам бежали защитники города, и из Ла-Рош-Дерьена в свете яркого огня горящей соломы полетели первые арбалетные стрелы.

– Тащите же эти чертовы лестницы! – прорычал своим людям Уилл Скит и взглянул на Томаса. – Ты как считаешь?

– Думаю, эти ублюдки ополоумели, – сказал тот.

– Значит, пойдешь?

– Ничего не остается, Уилл.

– Чертовы «белые крысы»!