Арлерт-Харт (СИ)

Мужчина встал со стула, подошел к небольшому шкафу, все полки которого были полностью наполнены книгами. Армин добро позавидовал. Взглянул на верх. Тут же обомлел, видя прямо над шкафом и головой высокого Смита длинную выпуклую рамку, за которой было спрятано ружье. Не такое, из которого он нередко стрелял в кадетском корпусе. Это ружье было по-настоящему необычным — чего стоила только красивая резьба на прикладе и его темно-синий цвет.

Действия командора Смита, правда, были более необычными. Мужчина вытащил пару книг, бесцеремонно бросая их прямо на пол и протягивая в освободившееся место руку. Через секунду он вынул ее, держа в той бутылку с каким-то алкоголем.

Арлерт завороженно вглядывался в ярко-красную жидкость, когда Смит открывал бутылку, с легким шумом кладя деревянную крышечку на стол.

— Сэр… — очнулся он только тогда, когда на столе каким-то образом появилось еще две рюмки. Смит налил в каждую, в последнюю, правда, поменьше. Ее он протянул изумленному Арлерту, с вопросом взглянув на него.

— Нельзя пить на рабочем месте, — произнес Арлерт. Смит насмешливо покачал головой, удивляясь строгости в голосе парнишки. Мужчина опрокинул свою рюмку, тут же сморщившись и хрипло ответив:

— В такое тяжелое время можно все, Армин, — голосом человека, познавшего все прелести жизни, ответил Смит. Армин, хлопая большими детскими глазами, смотрел на свою рюмку и даже не решался взять ту в руки. Эрвин поймал его неуверенность, — Не волнуйся. Можешь пить. Выговор не сделаю.

— Нет, не стоит, — тихо ответил Армин. Смит закинул руки за голову и обреченно начал рассказывать:

— По тебе, солдат, видно, что ты еще особых горестей в жизни не знал. Не то что мы, старые ветераны… Столько прошли. И продолжаем…

Армин слушал командора внимательно, полностью поддавшись его наигранной печали в голосе. Смит также наигранно спрятал лицо в ладонях, удрученно продолжил:

— Такие, как мы даже не могут нормально жить. Ни одни, ни с кем-то еще. Слишком тяжело жить с мыслью о том, что все может оборваться в любом момент. Слышал уже от товарищей о том, как, наверно, тяжело сейчас капралу Леви?

Армин не мог не слышать о нем и его потерянной любви в том лесу**. Он, правда, ушел от яро обсуждающих его потерю товарищей, считая, что такое не должно обсуждаться в принципе. Затрагивать чужое горе просто некрасиво.

Но Смит ни капли не смущался своим словам, дальше говоря:

— У меня когда-то тоже была любовь… Девушку эту звали Мари, — сказал Эрвин, тепло улыбнувшись своим воспоминаниям. И тут же грустно добавляя, — Я ее потерял.

— Сожалею, сэр, — искренне посочувствовал Армин, чувствуя себя явно не своей тарелке от такого разговора.

Интуиция ему не тихо подсказывала, а громко орала, что этот разговор ни к чему хорошему не ведет. Смит, опрокинув без разрешения рюмку Армина, спросил:

— А ты уже влюблялся, Армин?

Армин зашелся краской до ушей. Командор, должный в этой ситуации вести себя расслабленно и весело, на деле открыто помрачнел и загадочно добавил:

— Или любил? Или, верно, любишь?

Армин затаил дыхание, не решаясь двигаться. Хотя очень хотелось быстро убежать и как можно дальше. Энни в голове одобрила его мысли, шепотом в ухо прося сделать это. Сделать.

— Потому что, как я понял из всей жизни, ни одна сила в мире, кроме любви, не может заставить человека скрывать даже самую важную для человечества информацию.

Армин резко вскочил на ноги, больше не в силах терпеть эту нагнетающую обстановку. Хотя, она уже закончилась — Смит открыто выдал все карты.

Энни сделала ставку на Арлерта.

Командор Эрвин только с интересом думал, как Арлерт будет выпутываться из такой ситуации. Что он сделает, как поступит. Окажется ли настоящим дезертиром или ничтожной крысой. Армин прерывал по-настоящему серьезные размышления мужчины, быстро говоря:

— Я понятия не имею о чем вы, сэр. Но вы меня уже пугаете.

Днем он думал, что довел шкалу ненависти к себе до максимума. И тогда бы ему даже в голову не пришло, что сейчас, уже достаточно поздним вечером, он будет стоять перед самим командором легиона и нагло врать ему, прекрасно понимая, чем обернется для Эрена и всего человечества его вранье.

Арлерту хотелось лезть на стену, оставляя Смита на полу. Уйти следом подальше от реального мира в мысли, где ждала Энни Леонхарт, такая, какая запомнилась ему за все их знакомство. Ни капли не чудовище, ни слишком хрупкая девочка. Обычная Снежная Королева.

И он ненавидел себя за то, что не переставал думать о ней. Он считал число погибших в той вылазке, слушал слова Микасы о тяжелом будущем Эрена и думал о чертовых ледяных глазах. Чертовой Леонхарт.

Голос его дрожал и неуверенность выходила из него раньше любых слов. Эрвин испепеляюще взглянул на блондина. Арлерт, точно последнее ничтожество, отдал честь. Взрослый ребенок надеялся, что это как-то сгладит враждебный настрой Смита. Может, умилит.