Армада

Пил он в итоге раз в три-четыре недели, и ни разу не спалился никому. Ни разу не заметил, чтобы кого-то туда к нему заносило. Егора с пьянкой палил, конечно, но не с Бондарем… этот ханку жрал один. Егор говорил, заёб какой-то… что-то там нехорошо он в армию уходил.

Пил сам, один и тихо. Я охуевал. С пакетиком в сушилку нырь — наутро с красными шарами и ведром гавносцак обратно.

Зато рота у меня бегала — как часики.)

Иду к двери, загруженный мыслями на тему «как задавить дембелей», но они делают ход первыми. Сзади топот сапог, поворачиваюсь и вижу, что ни хуя не вижу, потом врубаюсь, что меня накрывает несколько солдатских одеял, кто кидал, разглядеть не успел. И первая подача в мою охуевшую и неуспевающую прокачать ситуацию голову. Именно в голову, потому что куда пришёлся этот первый удар и чем его нанесли, я не знаю. Меня просто сшибли с ног. А дальше пошла массовка. Я не Брюс Чан и не Джеки Ли с Жан-Клодом Норрисом.

Били, очевидно, втроем.

Сапогами.

Встать никакой возможности. Путаюсь в окровавленных, не дающих ни хуя увидеть одеялах, только попытка встать и град ударов по башке и рёбрам… локти к почкам — лупят в голову, прикрываешь голову — каблук в рёбра. Слух работает отлично. Слышно, как хрипят их лёгкие.

Работают молча.

Я тоже молчу. Орать глупо. Никто мне не поможет, я это знаю.

Бьют, и хуй встанешь… зато получаются откаты. Чудом докатился до стены. Хотя бы с одного направления прикрыт.

Бьют.

Уже явно мешая друг другу — удары слабее, а может, организм, защищаясь, повысил болевой порог… не знаю. Наконец топот. Сил размотаться из загаженных кровью одеял почти нет. Лежу какое-то время. Начинает колотить. Отхаркиваюсь, сдирая с себя закровяненые тряпки. Свет. Глаз заплывает. На тумбочке никого. Что это? Зуб раскололся. Слева. Кровищи — пиздец. Из носа ручьём. Я его не чувствую. Своротили, наверно (обошлось, кстати). Губы, понятно. Ливер отбит. Дышать тяжело.

— Дневальный… ссука… воды…

Из туалета выбегает Николаев, тащит воду. В ведре. Урод. Форшмачное ведро же. Но сил возмущаться нет. Протягиваю руку.

— Помоги встать.

Поднимает меня. Левая нога отсушена охуенно. Вставать, как на деревянную. Ковыляем в умывальник. Умываюсь. В зеркале ебло, сломанное пополам. Прихожу в себя. Курю.

— Дежурного ко мне!! — ору.

Заходит дежурный. Крылов… приехали. Сам виноват, даже не отследил, кто заступил в наряд. Еблан.

Смотрю на него и понимаю, что ни хуя я от него не добьюсь сейчас. Он ссыт, конечно… но их он ссыт больше. Иначе не подписался бы.

— Крылов… я тебя спрошу один раз… и как ты дальше будешь служить, зависит от твоего ответа… Кто?

Молчит. Молчит и смотрит вниз. Готов к карам.

— Пошёл отсюда на хуй, Крылов.

Выбегает. Останавливаю кровь и умываюсь. Вода холодная. Кровь всё равно встанет. Надо только потерпеть. Обжигаю водой лицо и вижу розовые потёки на раковине. Форма залита юшкой качественно. Зарождается злость. Такая, о которой я раньше ничего не знал. Всепоглощающая. Ненависть и желание при возможности мучить, пока не сдохнут. Но надо найти. А хули искать? Воробей. Наряд бесполезно мудохать. Хуй докажешь, что он. Но это он… я чую… я знаю. Он.

Кровь остановилась. Ковыляю из умывальника. Реально идти тяжело. Рожа кровит, конечно. Но не хлещет уже. На тумбочке Атемасов. Даю ему ключ, показываю на одеяла, жужмом валяющиеся у стены. И киваю на канцелярию. Боец не смотрит мне в глаза и какой-то дёрганой иноходью топает к одеялам. Я иду в расположение и зажигаю свет. Мёртвое царство. Полроты не спит. Ссуки. Отсутствующие одеяла нахожу сразу же.

Ну, конечно.

Меня мудохали Конь и Примус. Два друга — Хуй да Подпруга. Харкаю кровью на взлётку. Пиздую обратно.

— Крылов??

Подбегает.

— Почему в располаге свет и взлётка в говне??

Бью ладонью по еблу. Промахиваюсь. Крылов ускоряется в расположение. Пинаю ведро с водой, которое мне приволок Николаев. Подходит Атемасов с ключом от канцелярии, и молча протягивает с безопасного расстояния.

«Твари ебаные. Только бы ничего не поломали».

День окончен. Можно сдохнуть тут. Можно в ДОСах… разница в том, что в ДОСы тащиться надо. Я не в силах. При мысли о жратве — мутит. А ведь был голоден. Пиздую спать в канцелярию. Графин с водой, полотенце и перекись водорода. До утра в полубредовом состоянии. Нервы не в пизду.

Утро.

В роте подъём. Слышу… не выхожу. Смотрю в зеркало. Заебись. От лица остался правый глаз и щека. Покарябана вся морда — в ссадинах — сгнию, на хуй. Левая сторона, включая ухо, ахуительных цветов и замечательной распухлости. Бланш. Нос, как у бурята — широкий и приплюснутый. Левого глаза, считай, нет. Присматриваюсь. Да он красный, как у Дракулы. Иду ссать. Ссу с кровью. Почки. Ливер, конечно, все шаги мне отсчитывает. Бойцы сторонятся. Я на них даже не смотрю. Возвращаюсь в канцелярию.

Сюрпрайз, бля. Дмитриев Серёга — командир взвода 1-ой роты. Без команды «дежурный по роте, на выход» — наряд хуй положил уже?? Пиздатые дела.