Армагед-дом

Беликов кивнул:

– Ничего особенного. Это своего рода испытание, все мальчишки проходят через… ну, проверить, на что ты годен, доказать всем, что годен на многое…

Лидка молчала. За последние дни вкус валидола сделался для нее обыденным, привычным.

– Они клянутся, что способны принести себя в жертву человечеству, если понадобится. И тренируются; добровольца подвешивают на скале. В одних плавках. То есть по серьезу надо бы нагишом, но они стесняются…

Беликов улыбнулся, и Лидка вдруг почувствовала, как ее захлестывает раздражение. Ненависть к этому… к этому кривляке, несколько лет назад написавшему идиотскую книжку.

– Заткнись! Ну что ты скалишь зубы!

Беликов осекся. Улыбка сползла с его лица, и в округлившихся глазах Лидка увидела свое отражение – сумасшедшая баба с перекошенным ненавистью лицом.

– Виталик… извини. Извини, пожалуйста. Прости. Я не хотела. Я сорвалась… Прости.

– Ну ты даешь! – сказал Беликов шепотом. – Лида… может, я пока домой пойду?

– Нет, – сказала она поспешно. – Я больше не буду. Обещаю тебе. Я уже взяла себя в руки. Продолжай.

Некоторое время Беликов молчал, и Лидка ждала, что он все-таки уйдет, извинившись и пообещав вечером перезвонить.

Беликов помолчал еще. Поколебался. Поднял на Лидку серьезный взгляд:

– Ты думаешь, это я во всем виноват? Книжка?

Она вздрогнула – и тем самым выдала себя.

– Нет, что за глупости. При чем тут ты. Слова уже не имели смысла.

– Я и сам иногда… – Беликов странно усмехнулся. – Впрочем… глупости, ты права. Не будь моей книжки – они нашли бы другую… Итак, от заката и до первого рассветного луча доброволец висит на скале, причем по первой же его просьбе товарищи готовы освободить его. Все они сидят тут же, говорят о человеческой природе, о тайне любви и смерти, о том, есть ли Бог и если есть, то какой – короче, болтают о том же, о чем вся «просвещенная» молодежь болтает сейчас за столом или в походах с ночевкой. Таким образом они развлекают «жертву» и самих себя убеждают в правильности избранного пути… Из десяти парней испытание выдержали пока что четверо, в том числе Андрей…

Беликов открыл рот, собираясь что-то добавить, но вспомнил недавнюю Лидкину вспышку и замолчал.

– Это все? – спросила Лидка глухо.

– Да… В основном. Ничего серьезного. Детские игры.

Лидка вспомнила лицо Андрея, каким он вернулся после испытания. Вспомнила бинты на запястьях; теперь он носит спортивные напульсники, говорит, что так модно. И Лидка ни разу не пыталась снять с него эти напульсники и посмотреть, что там под ними…

Детские игры.

– Виталик, а ты вот так бы провисел? Всю ночь? На цепях?

– Я бы не стал и пробовать, – честно признался Беликов. – У меня для этого недостаточно…

И запнулся снова.

– Чего у тебя недостаточно? – вкрадчиво спросила Лидка. – Фанатизма?

– Веры, – тихо сказал Беликов. – Если искренне верить, что твои страдания смогут кому-то помочь, кого-то спасти…

Ливень за окном потихоньку утихал. Лидка прикрыла форточку; очень громко тикали настенные часы в виде красного блестящего чайника. Оглушительно громко.

– На днях я получу место в списке для Андрея, – сказала Лидка сквозь зубы. – И тогда… пусть скорее приходит мрыга. Пусть скорее все это закончится.

– Не закончится, – еле слышно отозвался Беликов.

Лидка подняла брови:

– Ты что-то сказал?

– Нет-нет. – Беликов помотал головой. – Нет.

На шкафу жались друг к другу покрытые пылью игрушки. Достопримечательность. Ностальгическое воспоминание. Если повезет и Лидка доживет до внуков, всех этих зайцев и мышей ждет вторая жизнь…

На Андрюшкином письменном столе горкой лежали книги. В основном учебники – по химии, биологии, анатомии и почему-то брошюра по оказанию первой помощи.

– Вы сдаете медподготовку? – спросила Лидка, листая желтые страницы с устрашающими рисунками.

– Нет… Это я в библиотеке взял. Вадька с камня свалился, руку распорол, так я даже перевязать не мог как следует…

– Вадька? – механически переспросила Лидка. – С какого-такого камня?

Андрей молчал.

– Я знаю, – сказала Лидка глухо. – Твои плавки с якорями… Они еще целы? Или к лету надо новые покупать?

Андрей отодвинул толстую тетрадь, где в красных рамках, как в гробах, покоились химические формулы.

– Мама… ты прости.

Лидка молчала.

– Ты прости, мы думали… хотели. Мы хотели что-то придумать. Мы поверили… Но это оказалось просто детство.

Андрей усмехнулся, и Лидка с удивлением увидела, что он похож на Беликова, во всяком случае улыбка у него точно такая же.

Он смотрел на нее, будто ожидая ответа, а она не отвечала. Не сводила испытующего взгляда.

– Понимаешь… мы одно время так уперлись в эту мистику… как будто никогда не учились в школе. Мистическая природа Ворот – это просто, не надо ломать голову, откуда они взялись на самом деле…

Он замолчал. Лидка смотрела.

– …А если Ворота повинуются каким-то законам природы… то им плевать на человеческие ритуалы. Тогда мы ничем не отличаемся от дикарей, которые молятся огню или грому…

Лидка смотрела не мигая.

– Ну, мама… А если Ворота поставлены Богом… тогда все эти разговоры тем более смешны. Бог ведь не станет требовать человеческой жертвы? Грешно даже думать так…