Армагеддон

Виктор фыркнул. Вот ведь заслуга! Дядю Иосифа увезли из России в возрасте четырех лет. Ну что он может помнить? Но он действительно родился в России. В его паспорте в качестве места рождения стоял город Курск, так что с точки зрения законов Российской империи он действительно возвращался на родину, и потому всем остальным, кто ехал вместе с ним, приходилось его терпеть.

Виктор закрыл журнал и бросил на пол. Делать было совершенно нечего. Ребята сейчас все в школе, только Израель, наверное, сидит у отца в офисе. Но с Изей они поругались. Тот обозвал Виктора отщепенцем, убегающим с Родины, когда ей так нужны молодые руки и умы. Правда, потом они вроде как помирились, но какая-то натянутость осталась. Смешно. Как будто Виктора кто-то спрашивал — ехать или не ехать Впрочем, даже если бы и спросили… он и сам не знал, чего ему больше хочется. С одной стороны, он родился в Хайфе и неплохо прожил здесь до пятнадцати лет. Здесь было все — друзья, Ракель… С другой, когда он смотрел на экран, где Леви позировал на меховой горе убитого белого медведя или отфыркиваясь выныривал из парящего гейзерового озерка, ему страшно хотелось попасть туда самому. К тому же, если он станет гражданином Империи, у него появится шанс попасть в Терранский университет…

— Руфочка, я забыл тебе напомнить, положи, пожалуйста, гармошку… ну да, которая осталась от дедушки Леви… не спорь, это русский национальный инструмент, так что когда ее увидит русский таможенник, он сразу поймет, что я возвращаюсь на Родину.

Этого Виктор выдержать уже не мог. Он вскочил с кровати, натянул легкую рубашку-сетку и выскочил из комнаты. Когда он спустился вниз, мать как раз запихивала в чемодан ветхую гармошку. Виктор насупился и попытался прошмыгнуть мимо. Но, как обычно, ему это не удалось. Мать на секунду оторвалась от своего занятия, окинула сына критическим взглядом, поджала губы, но сдержалась и сказала только:

— Виктор, посмотри, где там Рива. Пусть идет домой. И сам недолго. Нам пора ужинать и ложиться. Завтра рано вставать. Машина придет в полвосьмого.

Виктор кивнул и выбежал на улицу. Вот ведь родители — вроде ничего не делаю, иду себе мимо, а все равно спокойно пройти не дадут — обязательно надо что-нибудь сказать, чем-нибудь озадачить.

Риву он встретил где и ожидал — на набережной. И она, естественно, целовалась со своим парнем. Виктор сморщился. Тоже мне, трогательная сцена — Ромео и Джульетта. Прощай навеки! Да семья Игоря записалась в очередь на возвращение еще за два года до них. И хотя у Игоря не оказалось в живых никого из бывших граждан России, их очередь должна подойти через две недели. А вот у его Ракели срок подойдет, только через три года. Да и вообще, из его друзей в ближайшие полгода в Россию должны перебраться только двое — Семен и Беньямин. Беньямин говорит, что немного побаивается. У него бабушка по матери — из Литвы, так она им все уши прожужжала о том, как в России не любят евреев. Ну и что? Вон тетя Далия рассказывала, что, когда они сюда приехали (а ей, в отличие от дяди Иосифа, в момент эмиграции из России было уже двенадцать лет), им здесь некоторые тоже были не очень-то рады. Даже обзывали русскими. Хотя, конечно, не все. Ну и там, наверное, тоже не все такие, как рассказывает бабушка Беньямина. В конце концов туда уехало уже столько народу, и пока Виктор не слышал, чтобы кто-нибудь вернулся.

— Рива, тебя мать зовет.

Рива и Игорь вздрогнули и отшатнулись друг от друга. Сестра покраснела и сердито нахмурилась.

— Виктор, тебе сколько раз говорить — не подкрадывайся!

— А я и не подкрадывался, — ухмыльнулся Виктор, — просто вы были так заняты, что не заметили бы и верблюда.

Рива вспыхнула:

— Ах ты! Игорь, ну скажи ты ему…

Но тот лишь покачал головой:

— Ладно, пойдем, я тебя провожу.

Рива мгновенно оттаяла, но, уходя, все-таки не удержалась и крикнула Виктору:

— Ты давай недолго! Нам завтра рано вставать. Машина придет в полвосьмого.

Виктор досадливо сморщился. Ох уж эти женщины… Вот ведь правильно говорят: в чем разница между еврейской матерью и арабским террористом — с арабским террористом можно договориться. Вот и Рива тоже… будущая еврейская мать… или уже русская, черт его разберет — все так перепуталось. Виктор еще полминуты сердито посверлил взглядом спину сестры и задумался. Идти было совершенно некуда, но возвращаться к визгливым и самодовольным речам дяди Иосифа тоже не хотелось. Так что оставался один вариант — проведать Израеля.

Как он и ожидал, Израель торчал у отца в офисе. Когда Виктор просунул голову в дверь, дядя Беньямин, отец Израеля, что-то торопливо набирал на клавиатуре, одновременно говоря с кем-то по телефону, зажатому между плечом и щекой. Так что увидев просунувшуюся в дверь вихрастую голову Виктора, он, не отрываясь ни от одного из своих дел, просто указал глазами на дверь задней комнаты, где Израель обычно и коротал время за экраном.