Армагеддон

Что будет, если война вспыхнет в полную силу? Его ведь призовут убивать. Убивать, убивать, снова убивать - и так долгие годы без перерыва, без какой-либо надежды на отдых и священный Сон. Все его товарищи уже разбужены и готовятся к грязной работе среди жерновов наступающей войны.

Эта мысль потрясла его до глубины души.

Дэпид вздохнул.

- Да, святой отец, - признался он, - я заглянул в Зал Покоя. И я… я испугался.

- Почему, сын мой? Было бы естественно, если бы ты обрадовался, вспомнив, какой безмятежный покой ожидает тебя, когда задание будет выполнено.

Дэвид прикусил язык. Ему хотелось огрызнуться, заявить, что, видимо, всё так и было подстроено: он зайдёт в зал, восхитится покоем, ужаснётся перспективе лишиться его навсегда и тут же согласится пойти на задание - вновь окунуться в грязь, кровь и смерть. Ещё одно (или не одно) убийство. Ещё один грех на душу. Совершенно ненужный ему грех, по праву предназначавшийся душе струсившего сопляка. О чём Келлс сейчас жалел, так это о том, что он не пристрелил наложившего в штаны сукина сына.

Успев продумать всё это, он заставил себя спокойно ответить:

- Я не готов к новому заданию. Я хорошо поработал, и сейчас единственное, что мне нужно, - отдых. Я уже не хочу в отпуск, мне немедленно нужен Сон. Разбудите меня через сто лет. Не раньше. Позже - можно, но не раньше!

Это тоже входило в права Дэвида. Он мог не только отказываться от задания, ничего не объясняя, но мог также и лично назначать время и условия, при которых его следовало разбудить. Именно этим правом он собирался сейчас воспользоваться и твёрдо гнул свою линию, пока вдруг не совершил ошибку, добавив к уже сказанному:

- Через сто лет пусть меня разбудят, но только если война не продлится до этого времени. Если же она затянется больше чем на целый век, тогда я строжайше приказываю не будить меня до того дня, пока она не закончится.

В глазах отца Зорзы мелькнул огонёк; в следующую секунду Дэвид понял, что это он сам зажёг его.

- Наконец-то, сын мой. Теперь я понял, что тревожит тебя, - сказал жрец, широко улыбаясь. - Ты не находишь себе покоя из-за людей, чьи души тебе придётся отправить на тот свет, если начнётся война.

Дэвид ничего не сказал. Слова были излишни. Отец Зорза уже уловил суть проблем и теперь неумолимой логикой петлю за петлёй распутывал в душе Келлса клубок противоречий.

- Мы ведь столько раз об этом говорили, сын мой, - вздохнул жрец. - И всякий раз я тебе повторяю: «Если ты действуешь во имя справедливого дела богом хранимой Америки, ты не можешь согрешить».

Дэвид подавил готовый сорваться с губ стон. Он и так убил слишком много людей! Так неужели…

И, словно читая его мысли, отец Зорза поспешил сказать:

- Не важно, что именно ты делаешь, сколько душ пришлось тебе освободить из плена ветхих тел. Главное - твоя душа останется чистой, как душа невинного, только что окрещённого младенца. Тебя не коснутся чужие проклятия. Твоя душа, свободная от тяжести грехов, поднимется прямо к вратам рая и предстанет пред господними очами.

- Да, святой отец, - кивнул Дэвид. - Я уже давно всё понял.

На самом деле он вкладывал в свои слова совсем другой смысл.

Зорза тоже понимал это и решил выложить Келлсу ещё один аргумент. Последний в сегодняшнем споре.

- А знаешь, сын мой, что тревожит в этой ситуации меня? - спросил он. То, что ты отказался от предложенного задания, даже не выяснив, что предстоит сделать. Поэтому я сомневаюсь, стоит ли мне пытаться переубедить тебя. Но при всём этом где-то в глубине души я чувствую, что твой отказ именно сегодня может лечь тягчайшим грехом на мою и твою души. Грехом, который не сможет ни искупить, ни выжечь даже пламя чистилища.

Дэвид вздрогнул.

- Что это за грех? - шёпотом спросил он. - И как я смогу согрешить, если буду спать в Зале Покоя?

- Ты согрешишь тем, что откажешься предотвратить, остановить уже почти начавшуюся войну, сын мой, Подумай о тысячах, нет - о миллионах, миллиардах жизней, которые будут спасены тобой, - тобой! - если ты справишься с задачей. А если ты откажешься, то они обречены.

Жрец помолчал, затем продолжил речь, глядя на Дэвида из-под полуопущенных век:

- Понимаешь… Отказ от задания неизбежно означает начало массовой бойни. Нет, больше, чем бойни. Это будет катастрофа, холокост. И ты будешь в ответе за всё это. Конечно, мы пошлём кого-то другого, но справиться можешь только ты.

Келлс дрогнул, поняв, что спокойного сна ему уже не видать.

А Зорза, почувствовав его реакцию, продолжал сыпать соль на зияющую рану:

- Эта операция может стать сверкающим венцом твоей блестящей карьеры, сын мой. Однажды ты уже изменил ход истории. На благо всем, всему человечеству. Единственное, о чём мы тебя просим, - сделать это ещё раз.

Дэвид успокоил сбившееся дыхание.

Кивнув, он негромко сказал:

- Хорошо, святой отец. Я согласен. Расскажите, что я должен сделать.

Жрец резко встал, звякнув церемониальными бусами, спадавшими на чёрное одеяние.

- Пойдём, - сказал он. - На этот раз приказы будут отданы тебе напрямую с самого верха.