Армагеддон. Книга 1

– Не умеешь говорить по-английски – так убирайся отсюда, – потребовал Билли. – Я же говорил: ненавижу русских! Это все они… они убили мою бабушку, моего дедушку, мою Люпе, всех-всех… Не хочу говорить по-русски. Я теперь американец. Заруби себе на носу и убирайся отсюда!

– О'кей, договорились, – Дэвид перешёл на английский, – никакого русского.

Билли не смог преодолеть любопытство и сел в постели, внимательно глядя на ночного гостя.

– Неплохое произношение, – оценил он. – Совсем по-американски. Русского акцента вообще не чувствуется.

Дэвид пожал плечами и поставил на столик поднос с лекарствами.

– Я смотрел много американских фильмов, – сказал он словно невзначай.

– А ты не боялся, что тебя посадят в тюрьму? – удивился Билли. – Американские фильмы запрещены.

Снова пожав плечами, Дэвид сказал:

– Я тогда ещё маленьким был, не понимал ничего.

– Прямо как я, – улыбнулся Билли, – в смысле – маленький. С той лишь разницей, что я кое-что понимаю.

Дэвид, в свою очередь, улыбнулся в ответ:

– Сдается мне, ты и вправду сообразительнее, чем я был в твои годы. Но уверяю, ты пропустил не меньше хороших фильмов, чем я.

Билли это не понравилось. Похоже, его собирались держать за дурака.

– Слушай, ты меня так просто не проведёшь. Никакой ты не врач и не фельдшер. Да и медбрат из тебя…

Дэвид застыл на месте. Провал, понял он, провал там, где не ждал.

Теперь он должен убить мальчишку. На подносе среди лекарств и медицинских аппаратов лежал собственный пистолет-шприц Дэвида. В шприц были вставлены две ампулы. Одна из них с ядом. Укол – и ребёнок тотчас умрёт. В другой – сильнодействующий наркотик, который должен стереть в памяти Билли все воспоминания об этой встрече, – недавнее приобретение бойцов корпуса «Одиссей». Единственная сложность состояла в том, что этот препарат, по отзывам испытателей, не всегда бывал абсолютно эффективен. Разумеется, устав и все приказы безоговорочно утверждали: если есть сомнения, отбрось их, доверься более сильному средству. Убийство всегда надёжнее любого другого метода.

Дэвид посмотрел на Билли; незнакомая боль жгла его изнутри.

Глава 22

Очаровательное зрелище: парочка влюблённых, готовая вместе встретить превратности судьбы. Катя в слезах, обнимающий её Игорь – воплощённое героическое страдание.

Картина и впрямь вызывала умиление, и не у кого-нибудь, а у самой Тани Лоусон, тайно обожавшей слезливые сериалы и мелодрамы, считавшей их наряду с шоколадными конфетами идеальным средством расслабления и отдыха. Ничто так не излечивает от собственных напастей, как участливое созерцание убедительных рыданий и всхлипываний придуманного персонажа.

К сожалению, на картинку с Катей и Игорем неодолимо накладывалось другое изображение – взорванный круизный космолёт, сотни невинных жертв и вполне реальная угроза мировой войны. И это уже не слезливый сериал; реальность ситуации сомнений не вызывала.

– Итак, уточним всё ещё раз, – голос Тани был полон сарказма. – Вы, значит, заперлись в каком-то чулане и предавались милейшему занятию, прерванному сигналом тревоги. Затем вы, старший лейтенант Долгов, на ходу застёгивая ширинку, ввалились в боевую рубку и взамен упущенного оргазма влепили боевую ракету в пассажирское судно. Так было дело? Если я права, то примите мои поздравления: ваш случай войдёт во все учебники по клинической сексологии, он станет классическим примером отрицательных последствий coitus interruptus, если, конечно, после всего, что вот-вот разразится, в живых останется хоть кто-то, кому приспичит заниматься любовью.

– Но мы ничем таким не занимались! – возмущённо взвыла Катя. – Ничего такого не было… пока.

– Полагаю, ошибка в определении стадии процесса не столь уж принципиальна, – усмехнулась Таня.

– Мы не были на дежурстве, – заметил Игорь.

– Лично вы были включены в состав тревожной группы, – голос Тани звучал как приговор, – хотя теоретически вы не обязаны находиться всю смену в рубке. Более того, вы успели вовремя прибыть на пост даже более чем вовремя. Как раз в самое время, чтобы единственно верным способом разрешить возникшую проблему.

Катя вдруг вытерла слёзы и, в свою очередь, обрушилась на полковника Лоусон с обвинениями:

– Вы… У вас всё получается грязным и пошлым. А мы… – Катя топнула ножкой. – Мы вообще помолвлены и собирались пожениться.

Вместо того чтобы уставной командой поставить Катю на место за нарушение субординации, Таня пожала плечами и заметила:

– Среди сотен людей, убитых им, – она ткнула пальцем в Игоря, – большинство было молодожёнами. Они не собирались, они уже вступили в законный брак. Представляете, сколько нежных и страстных половых актов было прервано в ту ночь столь неожиданно и радикально?

Катя побледнела как полотно. Послышался стон Игоря, который офицер не мог сдержать, несмотря на все усилия воли; девушка уже ощутила себя женщиной – хранительницей очага и не позволила себе упасть в обморок.