Армагеддон Лайт

…Оба скрылись в переулке под грохот выстрелов и взрывы ядер с дирижабля. И сразу же на место несостоявшейся битвы вышли пятеро призраков — с чёрными повязками на лицах, одетые в синие мундиры из потёртого сукна. Вот только, похоже, это были совсем не голограммы, а вполне реальные существа. Они не двигались, глядя вслед ангелу и демону. Если присмотреться внимательнее, под повязками можно было заметить: у призраков огромные глаза навыкате, как у мух. И бледно-синяя, полупрозрачная кожа.

Апокриф второй «КОНКУРЕНЦИЯ»

…Самаэль страдал от плохого настроения. С утра голову не покидали дурные мысли: сегодня обязательно что-нибудь да случится. Поэтому когда в его облачный кабинет заглянул ангел Агарес Самхайн, он уже подготовил своё сердце к влиянию отвратных новостей.

— Привет, брат. Не стой, присаживайся на облако, — кисло пригласил Самаэль.

Облака бесили его страшно, как и всё остальное в Верхнем Эдеме. Вот почему окружающие ландшафты обязаны быть бело-синими? Разве не лучше добавить хоть капельку волнительно-красного оттенка? Но нет, конечно же, нет. «Так захотел Господь». И точка. А чего хочет Господь, в принципе не обсуждается, даже если твоя жизнь двухцветна с самого рождения. Самаэль с ненавистью посмотрел на спелый банан, лежащий в чаше. Вот то же самое. Высочайше решено, что ангелы должны питаться исключительно фруктами, и кого волнует, что этим их уравняли с обезьянами?

В общем, Рай — попросту кошмарное общество. А никакого другого, увы, не существует.

Вот что убивает хорошего энтузиаста — отсутствие альтернативы.

Агарес напряжённо огляделся. Он сам не понимал зачем, — никого, кроме них с Люцифером, тут не было, да и быть не могло: ангельские покои созданы прозрачными, просто условные стены посреди облаков. Однако это пусть и невидимый, но всё же кабинет. Сев на облако (каковое с уважением сформировалось в удобное кресло), он сказал Самаэлю — одними губами:

— Дело плохо. Слухи подтвердились.

— Неужели?! — вскинулся Самаэль. — И когда?

— Говорят, примерно с год назад, — вздохнул Агарес, утопая в облачном сиденье. — И это уже не подлежит сомнению, источник надёжный. Пока что изображение нам недоступно… Впрочем, как утверждают, Он создал его по своему образу и подобию.

Самаэль, скрывая нервозность, прикусил себе ноготь на пальце.

— То есть нечто такое второе — в хитоне, с нимбом и седой бородой?

— Насколько я понимаю, не совсем, — пожал крыльями Агарес. — Совершенно новая модель. Борода действительно присутствует, но от нас с тобой много отличий. Крыльев и перьев вообще нет. Чудес совершать не умеет. Летать тоже. По-моему, просто придурок.

Расстройство Самаэля усугубилось.

— Вот грех такое говорить, брат… — прошептал он. — Но разве Ему делать нечего? Уж чего Он только за последнее время не сотворил. И нас с тобой. И траву на лужайках. И жирафов. И хорьков. И сколопендр, да хранит Он сам Себя. Неужели всё мало? В Верхнем Эдеме и без того народу — тихий ужас, одних ангелов пара десятков видов. И херувимы, и серафимы, и архангелы, и купидоны, и престолы и, так сказать, на закуску восемь воплощений Господних. Да молнией убить себя можно, пока на утреннюю молитву протолкнёшься.

Агарес сочувственно кивнул. Самаэль заведовал Небесной Канцелярией и, как всякое начальство, весьма ревниво относился к конкурентам. Агареса не разорвало бы от удивления, если Самаэль (коего также звали и Люцифер, и Денница) предпочёл бы остаться в Раю один на один с Создателем. Во всяком случае, он усиленно на это намекал.