Армагеддон у Весты

Хотя Венера и пригнала ему на расправу множество вражеских кораблей, Бак был разочарован. Ведь основная идея заключалась в том, чтобы оттянуть Кейна от венерианского флота, заставив его сражаться с «Крайтами» НЗО один на один; но Кейн опять не принял вызова. Пока его отряд превращал крейсеры РАМ в космическую пыль, Бак пытался решить эту задачу.

Для крошечного отряда истребители НЗО наносили противнику громадный урон. Но и Кейн наносил соизмеримый урон венерианцам. Бак перемалывал корабли РАМ, которые загоняли ему венерианцы, зная, что это — единственный шанс заставить Кейна потерять самообладание. Это был единственный шанс НЗО.

Романов безумно хохотал. Он нашел способ выбраться из изолированной ячейки-тюрьмы, которую ему приготовил Хьюэр. Это был ничтожный шанс, который мог исчерпать всю его энергию. Неудача могла обернуться полным уничтожением, но Романов был к этому готов. Он уже не мог мириться со своим беспомощным положением.

Он сосредоточил свою программу в центре ячейки и свернулся в клубок, концентрируя энергию. Он знал, что ее не хватит на то, чтобы бежать. Поэтому образовал вихрь, заставляя себя думать о Хьюэре-ДОС.

Поисковик Мастерлинка пульсировал. Злость, накопленная под оболочкой мыслей, вырастала в столб электростатического поля. Романов лелеял эту злость, накапливал, подхлестывал ее. Когда ярость почти затмила способность трезво соображать, Романов прыгнул прямо вверх, рассыпав сноп искр и электромагнитных помех. На мгновение ему показалось, что попытка не удалась, и он исчезнет в облаке электрических вихрей. Затем он понял, что разряд достиг каких-то новых цепей — пробил дорогу на соседнюю, параллельную плату компьютера. Удалось совершить невозможное! Он перепрыгнул из одного блока памяти в другой! Романов счастливо расхохотался.

Точнейшие измерения, тщательнейшее изучение данных давным-давно уже определили максимальное расстояние, которое могла преодолеть программа в свободном прыжке. Расстояние между компьютерными цепями всегда превышало этот предел. Компьютер НЗО тоже был сконструирован так, чтобы избежать наводок и перекрестных искажений, но Романов был детищем Мастерлинка. Он не подчинялся правилам.

Он влился в компьютерную цепь; нехватка энергии после невероятного прыжка была просто пугающей. Чтобы восстановить силы, ему было нужно время, и он принялся поглощать энергию из компьютерной сети, высасывая ее, как вампир. Утолив первый голод, он оглянулся и обнаружил, что находится внутри системы автоматического формирования. Прыжок оказался удачным. Ничто не могло быть лучше возможности попасть в эту часть компьютера, при условии, что она будет работать как следует. Романов убедился, что все идет нормально, выбрал подходящую ячейку, вычистил ее особой программой, а затем уютно устроился в освободившемся пространстве, отдыхая и накапливая силы.

Вскоре можно будет двигаться дальше. Вскоре можно продолжить выполнение приказа Мастерлинка. Выследить Хьюэра! Эта мысль породила внутри Романова новый поток энергии — электронный аналог адреналина. Выполнение указаний Мастерлинка становилось для него делом личной мести, и он жаждал заполучить матрицу Хьюэра, чтобы поглотить его энергию, накапливая мощь для борьбы с главным противником Мастерлинка. С Баком Роджерсом.

Черный Барни смотрел на остатки двух разбитых РАМовских штурмовых кораблей, которые на буксире были доставлены на «Спаситель». Пиратская Гильдия уже собрала здесь обширную коллекцию корабельных обломков. Пираты с увлечением тащили на Базу доказательства своих боевых успехов — особенно после того, как он, их вожак, объявил награду за каждый разбитый штурмовик. Он должен был чувствовать себя довольным, но вместо этого в груди бушевал вулкан.

Его капитан находился далеко, на другом конце Системы, участвуя в славной битве, пока Барни нес службу, словно сторожевой пес, охраняющий дом хозяина. Барни перевел взгляд на бело-голубой шар Земли. В эту минуту он ненавидел ее! Оказался прикован к этой планете, обязан защищать ее, жалея о каждой потраченной на это минуте. Даже периодические визиты Бака не радовали. Он хотел действовать.

Тот факт, что ему удавалось отражать атаки флота марсианских боевых кораблей и штурмовиков терринских сил с горсткой своих недисциплинированных молодцов, не утешал его. Он чувствовал себя заброшенным по сравнению с его прежним положением уважаемого вожака бойцов; но, как верный пес, готов был продолжать выполнять приказ своего господина. Верность слову была единственным законом его жизни.

Команда, уже имея горький опыт, связанный с его прежними мрачными раздумьями, старалась не нарушать его одиночества. Никто не хотел спровоцировать взрыв. Никто не хотел стоять на пути капитана в недобрую минуту. Не один член экипажа поплатился за это жизнью. Вообще, противоречить Барни было очень вредной для здоровья привычной.