Армагедец

— Эх, я тоже стал за эти годы закоренелым теоретиком-рецидивистом, — и он замолчал, наблюдая за тем, как его добрый приятель отошел на несколько десятков шагов от группы выпускников, вежливо извинившись, попросил посторониться стайку подростков, мечтавших попасть в Академию, глянул на притихших молодых офицеров и…

Лик его неожиданно стал ужасен: за мощными плечами, все более расширяясь, выросли титановые крылья, тело, невероятно увеличившись, приняло наклон и, продолжая вытягиваться в длину, стало напоминать стальную сигару, покрытую, словно чешуей, вольфрамо-керамическим напылением. Ноги немедленно превратились в стойки шасси с гроздьями колес, под стремительно расходящимися несущими плоскостями показались две ракеты с гафниевыми боеголовками, способными обеспечить долговременное радиационное загрязнение огромных территорий. В небольшом углублении корпуса угадывалась крылатая ракета с термоядерной пять-сотмегатонной бомбой в бронебойном кожухе, способной проникать в толщу планетной коры, вызывая после взрыва ее полное разрушение.

— У них в арсеналах была «кузькина мать», но такого!.. — воскликнул один из выпускников.

А превращения между тем продолжались. Глаза стали стреловидно расположенными плоскостями фонаря кабины, в углах крыльев показались дула скорострельных мелкокалиберных кинетических пушек, а на корпусе, позади кабины пилотов, чтобы не ухудшать аэродинамику, расположился сверхмощный боевой лазер с ядерной накачкой. В толще корпуса угадывался канал фазора, способного дестабилизировать ядра атомов на расстоянии нескольких световых минут, выпускное отверстие кварковой пушки зловещим темным глазом смотрело из-под каждого обтекателя. Шахты ракет «воздух-земля», снабженных бактериологическими распылителями, прятались в корпусе, чтобы по первой команде с победным ревом рвануться вперед, сея мучительную и неотвратимую смерть…

Наконец, когда казалось, что устрашающим изменениям не будет конца, раздался резкий щелчок, взвизгнули лазерные пускатели, за хвостовыми мегатурбинами маршевых двигателей боевого космического челнока под все усиливающийся могучий рокот вихрями заметалась пыль, и бешено завертелись потоки раскаленного газа. Едва заметно качнувшись, машина уничтожения двинулась вперед…

— Стой, стой! — закричал надрывно Папавер, выскочив вперед так, словно старался прикрыть собой молодых коллег. Его фигурка казалась игрушечной по сравнению с жуткой громадой смертельно опасной машины, но в ту же секунду ситуация разрешилась. Перед все еще пораженными удивлением и ужасом молодыми офицерами стоял, оправляя немного помявшийся парадный мундир, ветеран корпуса миротворцев.

— Так вот, господа, определенную долю того, что вы только что видели, они уже имеют, а вы предлагали чем-то поразить их воображение?.. — Ив воцарившейся тишине добавил, обращаясь к старому приятелю: — А ты действовал достойно, наша школа!

— Ах, Хлорис, ты об этом. Это, по-видимому, инстинкт, но где ты нахватался этих кошмарных подробностей, да таких реалистичных? Кварковые пушки, фазор — глупость же какая-то на поверку.

— Знаешь ли, читал на досуге, пытаясь не замерзнуть в снегах во время пыток, их сайнс фикшн…

Ловушка для…

(Из сборника «Каникулы в Нигде»)

За одну наносекунду дальний разведчик «Морской волк», пройдя около 36 световых лет, вышел в эйнштейновское пространство в непосредственной близости от Омеги-Зиро на расстоянии, которое диктовала привычная логика прямых гравитационных взаимодействий.

— Ближе пусть подходят испытатели, — бурчал пилот-командир, комментируя происходящее для нескольких присутствующих в кабине управления ученых. Он лихо манипулировал маневровыми двигателями, причем, как всякий уважающий себя астронавт, пытался использовать остаточные активности движителей маршевых. — Вечно вы все спешите, ничего не произойдет, если потерпите еще 72 часа.

— Почему же так долго? — изумилась когнитолог[17], которую поддержали все без исключения члены научной экспедиции.

— А я не дам больше 2g, — угрюмо продолжил пилот-командир без всяких эмоций, словно не слыша адресованного ему вопроса.

— Но ведь разрешено до 5g, — попытался было возразить физик, бородка которого от возмущения едва не стала торчком.

— В экстренных ситуациях на короткое время разрешается… — начал нудным голосом цитировать параграф Устава пилот-командир…

— Нет, это абсолютно невозможный человек, — с экспрессией произнес физик, в бессилии вскинув руки, и ученая братия, словно по команде, спешно покинула пультовый зал, причем когнитолог напоследок презрительно и негодующе фыркнула.

— Разрешается движение с ускорением 5g, — тем же тоном невозмутимо продолжил пилот-командир в никуда и после непродолжительной паузы резюмировал: — Ну, словно дети! Ладно, так и быть, пойдем в 2,1 g. — И, удобно устроившись в кресле, дал сигнал второй готовности к движению с избыточным ускорением.