Армагедец

— Разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних достигло?[33] — парировал Флетчер, совершенно отчетливо понимая, что все приключившееся не сон, но действительно происходит сейчас с ним.

— Ничего не будет, — устало сказал Гавриил, — все останется, как было. Попытка сообщить всему миру, что разговаривал с архангелом, не нова. Чем это может закончиться, общеизвестно. Выбирать тебе…

— Но кто вы в действительности?

— Открыв нам тайну Своей воли по Своему благословению… — Странный собеседник сбился, затем продолжил совсем другим голосом: — Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началом мира.[34]

— Но я хочу остаться обычным человеком, таким, как все. «Если я не имею любви, то я ничто…»

— «Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто».[35]

Гавриил молча вглядывался в него, раздумывая над последствиями подобного шага. И наконец он простер над головой сидящего руку, сквозь которую ясно видны были отблески рекламы на глухой кирпичной стене, и произнес…

— Джо Флетчер! Теперь ты решил притвориться лунатиком. И все из-за того, чтобы убежать от принятия решения? — насмешливый голос раздавался из верхнего окна. — Посмотри, на кого ты похож? — И Джоанна, не удержавшись, рассмеялась.

Флетчер стоял на маленьком балкончике в сердце огромного, засыпающего и никогда не спящего города, завернувшись в плед, словно в римскую тогу, с рукою, красноречиво протянутой к Луне.

— Да я… как-то… сон такой, такой странный…

— Господи, так ты еще и заикаешься? Если только перспектива провести остаток жизни рядом со мной приводит тебя в такое состояние, то я освобождаю тебя от любых моральных обязательств.

— Я, я так не говорил, — неуверенно промямлил он.

— Ну, так поднимайся ко мне. Можешь не вылезать из своего пледа, ты такой смешной…

Прерванный полет

(Из сборника «Каникулы в Нигде»)

Когда наконец я забросил дипломат на полагающееся ему место, а сам удобно устроился в комфортабельном кресле аэробуса А-320, отгородившись таким образом от всех мирских забот прочными стенками из сплавов алюминия, то почувствовал себя почти счастливым. Я летел из Франкфурта в Бурунди, самолетом компании «Люфтганза», и мне совершенно не было дела до того, где находится точка моего назначения — пилот должен об этом догадываться, это его забота, — а далее все решит посольство. Где, собственно, будут использовать мои специальные возможности, меня также не интересовало, что позволяло избежать массы различных неприятностей как этического, так и фискального плана.

Скажу прямо, без дураков, что читаю мысли на расстоянии. Это моя фишка, проще говоря, моя специальность. Правда, внушаю мысли я весьма посредственно, чистой воды любительщина. Это, пожалуй, можно считать хобби.

В моей семье все отличались недюжинным чувством юмора, которое особенно ярко проявлялось в делах и отношениях, которые приводят к появлению наследников и наследниц. Этому-то специфическому чувству юмора я и обязан своей абсолютно интернациональной физиономией, которая может в равной мере принадлежать жителю любой европейской страны от Португалии и до Камчатки (хотя с Камчаткой меня, похоже, занесло… опять что-то не так с географией).

Благодаря такому выдающемуся разнообразию кровей, я пребываю практически в полном неведении относительно того, кому я обязан своим даром. Старшие члены моей семьи поговаривали, что моя бабушка со стороны мамы, именно та, которая вышла в свое время за серба, матерью которого в свою очередь была уроженка Кипра, умела силой мысли двигать домашние тапочки, когда ей утром не хотелось искать их, шлепая босиком по холодному полу. Однако ее супруг, заметив эти экзерсисы, запретил подобные шуточки в своем доме, справедливо решив, что в семейной жизни — а тем более находясь в положении — это бабушку до добра не доведет.

Скажу сразу, более того, я попросту уверен, — бабуля не вняла голосу разума, который в этот момент избрал рупором ее мужа, в другое время не отличавшегося особым здравомыслием, и втайне предавалась своему любимому занятию. Именно поэтому мой дядя Иеремия, по мнению большинства родственников, почти полный идиот во всем, кроме математики, в которой он и преуспевает. Тут наши семейные дела обстоят особенно плохо, ибо его супругу, в девичестве Мейо, подобное положение дел не устраивало, поэтому ветвь генеалогического древа, которую представляет дядя Иеремия, усохла, хотя официально его супруга и осчастливила меня двумя старшими кузенами и одной кузиной. Ни в одном из них нет и грана того счастливого дара, которому я обязан своим пребыванием в удобном кресле комфортабельного сверхсовременного лайнера.

Абсолютное отсутствие талантов у отпрысков дяди Иеремии косвенно доказывает мою мысль о том, что специфические наши способности, которыми в какой-то мере владею и я, передаются таинственным образом по женской линии.