Арманд и Крупская: женщины вождя

А что же в это время делали Ленин и Крупская? С началом революции Владимир Ильич и Надежда Константиновна вернулись в Россию. Но с Инессой на этот раз не встретились. Вождь большевиков в Женеве 10 января 1905 года узнал о расстреле рабочей демонстрации в Петербурге. Крупская вспоминала: «Всех охватило сознание, что революция уже началась, что порваны путы веры в царя, что теперь совсем уже близко то время, когда «падет произвол, и восстанет народ, великий, могучий, свободный…». Чтобы приблизить этот сладостный миг, Ленин торопился в Россию. Однако возвращение состоялось только после манифеста 17 октября, когда для большевиков появилась возможность легальной или хотя бы полулегальной деятельности. В конце октября 1905 года Владимир Ильич по поддельным документам отбыл в Петербург. Первым делом после приезда он посетил могилы жертв «кровавого воскресения» на Преображенском кладбище Неделей позже на родину выехала и Надежда Константиновна. В мемуарах она призналась: «Я за границей смертельно стосковалась по Питеру. Он теперь весь кипел, я это знала, и тишина Финляндского вокзала, где я сошла с поезда, находилась в таком противоречии с моими мыслями о Питере и революции, что мне вдруг показалось, что я вылезла из поезда не в Питере, а в Парголове. Смущенно я обратилась к одному из стоявших тут извозчиков и спросила: «Какая это станция?» Тот даже отступил, а потом насмешливо оглядел меня и, подбоченясь, ответил: «Не станция, а город Санкт-Петербург».

В Питере супруги одно время пытались жить вместе. Товарищи по партии достали им надежные паспорта реально существующих лиц, которые можно было рискнуть прописать в полицейском участке. Но вскоре Владимир Ильич заподозрил, что за их квартирой следят. Супруги опять поселились врозь и виделись обычно в редакции газеты «Новая жизнь». Ленин участвовал в издании легальных большевистских газет, выступал на собраниях и митингах. Крупская ему помогала, по-прежнему занимаясь главным образом канцелярской работой. Надежда Константиновна считалась секретарем ЦК, ведала перепиской с немногочисленными местными организациями РСДРП. О тех днях она вспоминала с воодушевлением: «Народу валило к нам уйма, мы его всячески охаживали, снабжали чем надо: литературой, паспортами, инструкциями, советами». Однако инструкции и советы не помогли в этот раз осуществить мечту большевиков о захвате власти вооруженным путем. После подавления в декабре 1905 года восстания рабочих Пресни в Москве, усилились репрессии против социалистических партий. Потребовалось усилить конспирацию.

Во время этого визита в Петербург Ленин и познакомился, в самом конце 1905 года, с Елизаветой К. Впрочем, таким ли было настоящее имя незнакомки, действительно ли с буквы К. начиналась ее подлинная фамилия, мы не знаем. Ведь ей приходилось скрываться не только от НКВД, где, очевидно, знали истинные анкетные данные ленинской знакомой, раз раньше платили ей субсидию. Скрывать свое прошлое приходилось, вероятно, и от парижских друзей, а возможно, и от мужа. Поэтому далеко не факт, что мемуаристку звали Елизаветой и что ее фамилия действительно начиналась на К. Но я буду называть ее этим именем, поскольку установить ее личность пока еще не удалось.

Вот что рассказала Елизавета К. о своей жизни до того, как произошла знаменательная встреча: «В это время я была еще очень молода, но уже успела выйти замуж и — уже — разойтись с моим мужем, который был не русской национальности. Как много других молодых дам и барышень петербургского общества той эпохи, я с одинаковым интересом относилась к самым различным и даже противоположным проявлениям духовной жизни столицы. Бывала в Вольно-экономическом обществе, где марксисты и антимарксисты ломали копья в диспутах на самые отвлеченные темы политэкономии. Посещала собрания писателей и поэтов декадентского толка. Ходила на митинги, где социал-демократы, большевики и меньшевики, и их противники, эсеры, предавали анафеме друг друга, чтобы с той же горячностью предавать затем анафеме «царизм». Мне случалось встречаться тогда с людьми, которые позже «вошли в историю». Я хорошо помню, например, В. Р. Менжинского, который тогда был молодым помощником присяжного поверенного и был, с одной стороны, тесно связан с довольно развратными и ультрабуржуазными кругами (в частности, с кружком поэта Кузьмина) (тонкий намек на нестандартную сексуальную ориентацию будущего заместителя и преемника Дзержинского, поскольку о гомосексуализме Михаила Кузмина было известно достаточно широко. — Б. С.), а с другой — с конспиративными организациями большевиков, что и позволило ему впоследствии… сделаться обер-главой советской Че-ки».