Армас. Зона надежды

– Серьезно! Рот лишний раз не открывал, свое мнение держал при себе. А встретил седьмого января этого года самую красивую в мире девушку и расцвел! И актерский дар открылся, и даже владение брейк-дансом из космоса пришло.

Баффи ворчит и чешет ухо. Даже собака не хочет слушать эту наглую ложь.

– Перестань, Вадим. Я понимаю, что постоянно привирать – это твой авторский стиль общения. Но откровенную ложь слышать не хочу. Лучше просто молчи.

– Вот те раз. Я уже собрался тебе в любви признаться, а ты…

Он останавливается и хватает меня за запястье. Пульс трепыхается под его пальцами.

Песочные искорки на дне каре-зеленых поднимаются в бурю.

– Так можно или нет?

– Что?

– Признаться в любви.

– Нет.

– Почему?

– Ты многого не знаешь.

– Я хочу узнать. Очень.

– То, что я могу рассказать, тебе не очень понравится.

Вырываю руку и бегу прочь.

Так больше нельзя. Поигралась новыми ощущениями, и будет. Пора переворачивать страницу.

Хочется тихонько прошмыгнуть в свою комнату и уткнуться носом в подушку. Ковыряю в замке своим ключом и сразу чувствую неладное. В прихожей прибавилось обуви – босоножки и розовые детские сандалии. Из кухни раздаются голоса.

Дверь моей каморки распахнута, и я чувствую себя обворованной.

Она стоит у кровати и примеряет мою зеленую футболку. Рисуется перед зеркалом. Маленькая очкастая стрекоза. Пучеглазая муха.

– Выйди отсюда. Я не хочу, чтобы ты трогала мои вещи.

Надо видеть ее глаза. Будто встретила Халка в туалете. Еще разревется…

– Брысь, муха.

Выбегает, задев меня куцей косичкой по бедру.

– Агнюша! – кричит мама из кухни. – Ты где там притихла?

Я не ожидала, что они так быстро вернутся из санатория. Когда мы виделись в последний раз? Не помню. Нас обычно разводят в пространстве обстоятельства. Сестра меня точно плохо помнит. Но уже в том возрасте, когда задают много вопросов. Поэтому, конечно, знает.

На меня похожа… И тоже не совсем здорова. В этом я виновата целиком. Двух больных детей наша семья не потянет.

Иду в ванную и ожесточенно смываю грим, грязь, пыль, смятение.

В коридоре сталкиваюсь с мамой. Если бы не позволение доктора Гриба, ехать бы мне уже в сторону больницы.

– Надеюсь, доктор Гриб понимает, что творит? – говорит она вместо приветствия. – Есть будешь? Мы с папой борщ варим.

– Нет.

«Здравствуй, доченька, я тоже рада тебя видеть. Это так здорово, что доктор Гриб позволил тебе провести время с нами…»

Закрываю двери и шторы в каморке и долго лежу на кровати.

Когда выбираюсь в туалет, Агния уже спит на диване в зале. Сопит и ворочается. Скоро к ней присоединится мама. Но пока они выясняют отношения с папой.

– Она действительно нормально себя чувствует.

– Она тебе просто не говорит!

– Доктор Гриб ее внимательно осмотрел и написал тысячу рекомендаций на любой случай. В конце концов, у нас есть его телефон и человеческое участие. И он даже вскользь упомянул о положительных эмоциях, необходимых каждому человеку. Иногда это важнее и полезнее любых наблюдений врачей.

Папа мой адвокат. Но обвинительная сторона всегда берет нахрапом.

– А если ей станет плохо на улице? Сегодня весь день ее не было дома. Как ты можешь быть таким безразличным?! Спокойно уходить на работу, когда дочь пропадает неизвестно где и с кем?

– Очень даже известно. Она ходит только в отряд. Сашка всегда рядом. И Суворов.

Суворов – слово-пароль. Но иногда не действует даже оно.

Не собираюсь слушать дальше. Защита будет разбита в пух и прах лавиной контраргументов, подкрепленной более весомыми аргументами. Санька-Объект, по ее мнению, самый безответственный и непутевый в мире человек. Положительных эмоций в отряде не дождешься, там одни слезы и трупы потеряшек. А носиться по лесу в резиновых сапогах для больного человека – это вообще за гранью добра и зла. И тэ дэ и тэ пэ.

Ночью меня атакует песчаная буря. Она приносит жар и голоса зачеркнутого прошлого.

«Это был потрясающий день».

«Можно признаться в любви?»

«Я хочу узнать. Очень…»

Бегунок

«Есть простые правила: не догоняй двух зайцев, до утра не гуляй в трех соснах, если сильно боишься к кому-нибудь привязаться, то не надо, – бояться поздно».

Екатерина kaitana Михайлова

Сегодняшний день не в пример прохладней вчерашнего, и моя джинсовка не мозолит глаза окружающим. Шагаю в магазин – сама вызвалась. Нет желания любоваться сестрой.

Аллея, по которой вчера шла с Вадимом…

Этого больше не повторится.

Задираю голову к небу и часто-часто моргаю. Все, забыли.

Несколько минут соображаю – купить все в маленьком магазинчике или пойти в супермаркет? Давно я не занималась шопингом, пусть даже и продуктовым.