Армейская пора (Лыжню! – 2)

Плюс отдельный кабинет для специалистов или даже начальника. И какие-то помещение со смутными целями. Опять же чувствовалось, сам полковник Назаров все уже решил, но будет делать, если поймет, что он на соответствующего уровня.

Вот тут и была главная фишка. Если спортсмен — биатлонист, да и лыжник он неплохой, все проворено на практике. И здесь, в ГСВГ, снова будут проверять, хоть в гонке с нашими солдатами и офицерами, хоть с местными немцами из ГДР. Он к этому готов, лишь бы лыжи — палки и различные винтовки дали.

А с компьютерами, или, как еще тогда в ХХ веке говорили, ЭВМ, будет труднее. Ну, не профессиональный он специалист, просто опытный любитель — практик. Причем, здесь не надо выставлять вертикаль между специалистом и любителем.

Все это от лукового, началось еще при И. В. Сталине, когда в идеологическом аспекте у нас были труженики спортсмены, у них белоручки тоже в спорте. Нет, ребята, специалист — это специалист, тем более, в сфере компьютеров.

Эх, если бы ему хоть немного поработать под руководством опытных специалистов, ведь есть они в СССР, хоть в Москве и в это время! Но не тянет он на этот уровень, чтобы посылать солдата — срочника в столицу! Максимум, пришлют своего специалиста из ГСВГ или из министерства обороны из той же Москвы.

Ведь, тем более, одного уже послали из той же белокаменной. И что того, раз он сам заболел, ждите, пусть выздоровеет, у нас больше нету. Или что еще?

С этими волнительными мыслями о тяжелой армейской жизни я подошел к двухэтажному зданию, в котором, я только сейчас узнал, находился штаб учебного центра и некоторые обеспечивающие подразделения.

Интересно, а к капитану Гришину надо пройти, он ведь тоже здесь находится. Однако, Малов ничего о нем не говорил, только о полковнике Назарове. Плевать, рискнем!

Около двери кабинета начальника учебного центра я опять заколебался. Надо туда смело и нагло врываться или лучше переждать в коридоре? Вот ведь какая закавыка!

К счастью, события разворачивались пока без моего участия. В кабинете Назарова явно кто-то был и эти участники все громче ссорились. При этом как участники? Лично я слышал только гневный голос оного полковника. Ну его… к богу, не пойду. Попадешь его под выдачу, тут тебе и наказания свыше, и ругань и в конце, как лакомый десерт — внеочередный кросс с полнм боевым комплектом и обмундированием.

Однако, бурная жизнь пришла ко мне сама в лице незнакомого старшего лейтенанта. Надо сказать, центр наш был не то что маленьким, но компактным точно. И даже я, молодой и зеленый, ведомственных офицеров если и не знаю, то их на дню хоть раз вижу точно. А тут совершенно чужой, да еще после перепалки с полковником красный и потный.

Меня он увидел сразу же, но не фокусированным взглядом.

— Р-рядовые! — заорал он с ходу, — почему сидим, почему не приветствуем старшего по званию? Разболтались здесь!

Понято было, старлей нуждался в некоей психологической разрядке, только вот проводить он ее будет на несчастном мне и даже без моего малейшего согласия. Уже через несколько минут я с этой разрядкой был бы согласен и провел ее даже с помощью кулаками. Да, я бы провел это мероприятие и словами, исключительно бранными или даже ласковыми, если б только знал как?

Ведь любая ссора, или, не дай бог, драка между мужчинами в армии, это конфликт между старшим или младшим по званию или должности. Редко когда они бывают равными, будто это как-то спасает их от наказаний. И тем более, здесь мне точно ничего не поможет.

И я, попаданец с очень большим возрастом, старше меня только тов. И. Христос, стою и мнусь около ряда стульев.

Но затем дверь кабинета открылась и в коридоре появился сам полковник Назаров. Я даже уже не знал, что делать — начальник учебного центра был не менее зол, чем старший лейтенант и, похоже знал, на ком он сейчас проедется. Не на мне!

Я едва это понял и попытался спрятаться в совершенно голой стене, среди нескольких стульев. И мне это удалось. Здесь не было божественного чуда или иных экзерсисов. Полковник глядел на своего офицера — не коллегу, как удав на кролика. Старлей уже зримо боялся Назарова и проклинал тот момент, когда он вздумал наехать на местного солдатика.

Чужак был в полной прострации. Всего лишь наорать на обычного срочника была обычной благодетелью. Мало ли какая причина, но чужой офицер так напугает даже деда, не то что зеленого. И все будут рады. А тот полковник как белены объелся.

Я, разумеется, мог бы хотя бы предположить, почему полковник вдруг решил меня защитить. Или даже снова напасть на него зачем-то, ну а это вообще мне оно надо?

Благозвучный диалог с матерным эхом (мат — никак нет, мат — так точно и т.д.) раздавался не долго, минут десять. Назаров почему-то не стеснялся срочника, то есть меня. А у него, между прочим, есть уши, чтобы слушать и язык, чтобы болтать. И мало ли что я это никак не умел, вы знаете? Или они уже, полковник Назаров в первую очередь, стал считать меня исключительно мебелью…