Армейская пора (СИ)

— Через несколько дней проведем присягу, а там полноценным солдатом проведем Ломаева к ЭВМ. И вот что, пожалуй, временно не будем обнародовать приказ о назначении рядового Ломаева на должность и.о. начальника вычислительного центра. В том числе и ему самому. Пусть новости приходят постепенно. Ему же лучше…

А я быстро шел в казарму. И без того задержался у офицеров. Кормилец явно будет недоволен. И, чует мое сердце, на офицеров он явно наскакивать не будет, значит, мне попадет двойная доля с невесть каким наказанием. Тут сержант не растеряется, их у нас, что блох у дворняжки. Так что торопись, хоть на обед не опоздаешь.

В казарму я пришел через несколько минут и сразу попал в руки старшины роты сержанта Малова. Точнее сказать, в руки старослужащих во главе со старшиной.

Тут, видимо, надо рассказать о структуре учебного центра. Нашего центра, а про остальные я не знаю, может такие же, может и другие. В центре было шесть мотострелковых учебных рот и сержантская школа. Во всех в них цементирующей структурой являлись старослужащие. Они являлись, как вы понимаете всеми МНС (младший начальствующий состав) от командиров в роте, кроме командиров, в взводе и даже командиры отделений. Последние, правда, частично были из молодых, но это никак не играло роли.

Казарм было всего четыре, то есть в каждой было по две роты. И еще в отдельной жила школа сержантов. Не знаю, как остальные, но наша третья рота постоянно воевала с первой. Им почему-то взбрело в голову, что раз они первые, то и должны быть во всем первыми. Ну как почему-то…

Казарма была разделена на два отсека двумя глубокими стенами, оставлявшими, впрочем, довольно широкие проходы. Очень скоро выяснилось (инициатива старослужащих, впрочем, охотно поддерживающими молодыми), что на свою территорию чужим хода нет. Смелых или глупых с обоих сторон показательно учили, как правило, пинками под задницу.

То есть очень скоро, казарма была строго разделена на две зоны и полоса между ними играла роль не хуже чем государственная граница. Но слышать-то можно в две стороны. Вот и слышали мы, как старослужащие первой роты втискивали в головы молодых их безусловное превосходство. А наши старослужащие, наоборот, внедряли свою ерунду, что рота третья, но по результатам первые. И ведь молодые и нашей роты тоже охотно клевали.

Ну вот пришел я в нашу роту. Та в это время «занималась» на плацу. Ротой, повзводно, даже отделено, как старослужащим будет угодно. Тут я на ей сторонне. Солдатам ведь так просто не станешь, надо стараться, надо мучаться, и быть под постоянным прессом этих самых оглоедов. Мне было немного проще. Ведь что армия — это, проще всего, отношения двадцатилетних над восемнадцатилетними под общим руководством 25–27-летних лейтенантов. И где-то еще ходят поодаль 30–40-летних капитанов. Конечно, есть некоторые исключения, но на то они и исключения, чтобы подчеркивать общую линию.

А тут 75-летний старик со своей психологией и знаниями. Причем и старослужащие во многом меня не понимают, ни я их. Все эти щутки, остроты, открытых издевательств прошли мимо моего сознания.

А еще я понимал, что это надо. Ведь если абстрагироваться над всем этим издевательством, порою выходящим из края, то останется простая муштра. Тягостная, тяжелая, мучительная, но через которую парни и становятся солдатами. И мне здесь никак не стать исключением.

Попытался спрятаться среди так сказать своих коллег, но сразу же вытащен старослужащими.Кормилец изволил узнать последние новости. Как не сказать? «Деду», а тем более, старшему по знанию — НАДО!

Подбежал к Кормилицу, козырнул, все, как положено, по уставу, доложил:

— Товарищ старшина, рядовой Ломаев по вашему приказу подходил к командиру роты капитану Гришину.

— Ну? — довольно изящно поковырялся он в левом ухе, как бы подготавливая себя к прослушиванию важного известия.

— Товарищ капитан сказал, дальше цитата: «провел со мной педагогическую речь и потом сказал, что пока хватит».

— Да ну! — изумлению сержанта Малова позавидовали бы многие артисты столичных театров, так он поработал со своей мимикой. По-видимому, он не поверил мне, но вот тут я ничем ему помочь не мог. Не врать же ему, что капитан разозлился на меня и велел физически наказать. Чего не было, того не было! Но сказал старшине:

— Товарищ капитан велел сказать, чтобы вы сами поговорили с ним, если что.

Малов подозрительно посмотрел на меня, как еще говорит, буквально впился в лицо. Я в ответ сделал спокойную морду. Тоже могу кривляться. Я же доцент, тоже, между прочим, артист.

Подозрения старшины ослабли. Он лишь послал меня на десять кругов вокруг плаца. Это примерно несколько километров. Пустяк для бывшего биатлониста!

С другой стороны, Малов ведь не наказал меня. Если бы наказал, даже мне мало бы не показалось. Так, в честь разговора с его сиятельством старослужащим, что б лучше помнилось.

Поскольку время не было определено, то я избрал тактику экономичного бега, когда во главу угла ставится не время, а расстояние. Легкая пробежка по сравнению с гонкой в 50 км.