Армейские рассказы

Вечером на велосипеде приехал какой-то мужик, поинтересовался клевом и уловом. Сказали, что клев очень плохой, поэтому поймали мало. Он посмотрел на наши садки и согласился, что действительно маловато поймали. Оказалось, что он и есть хозяин сетей. Он проверил сети и сказал, что у него тоже маловато, только в одной сети нормально, а в остальных только по две три рыбки. Мы ему тоже посочувствовали. Толя спросил его, можно ли завтра взять его лодку для рыбалки, он разрешил, с условием, что мы поставим ее на место. Браконьер оказался нормальным сговорчивым мужиком, мне даже жаль стало, что мы так бездарно его пограбили, и при этом даже рыбу не смогли нормально сохранить.

Вторая ночь прошла более комфортно. Мы заранее заготовили дров, поужинали колбасой и чаем, выпив почти весь оставшийся спирт. Всю ночь спали не просыпаясь. Утром проснулись опять не очень рано, позавтракали поджаренным на костре салом. Толя попросил налить ему немного выпить, но я не смог найти флажку. Куда она могла деваться, я так и не понял, но ее нигде не было, обшарил кусты вокруг нашего костра, но так ничего и не нашел. Запили чаем, и пошли ловить рыбу. С утра клев был не плохой, по килограмму плотвы мы поймали, но к обеду опять стало очень жарко, и клев совсем прекратился. Толя предложил собираться домой. Разделили посоленную рыбу, примерно килограмм по пять получилось. Мне показалось, что мой портфель стал еще тяжелее чем был, когда мы ехали сюда. Толе было хорошо, он надел рюкзак, и с крейсерской скоростью двинул на автобусную остановку, даже не оглядываясь назад, а я еле тащился далеко сзади, обливаясь потом. Было только одно желание, выпить пару глотков холодной воды. Наконец-то пришли в деревню и попросили попить воды. Какое же было мое удивление, когда мне ответили на украинском языке.

– А откуда вы украинский язык знаете? – спросил я.

– Какой украинский? – в свою очередь удивился мужик. – Мы здесь все так разговариваем, это русский язык.

В то, что это украинский язык, он мне не поверил. Наверно здесь жили люди, предки которых были переселенцами с Украины, поэтому в языке и осталось много украинских слов.

Рыбалка была успешной, рыбы было много, хотя почти вся она была с душком, как в прямом, так и в переносном смысле слова. А вот мой отпуск, так же хорошо, как рыбалка, не закончился. Когда пришло время забирать дочь, которую мне пришлось оставить в Вертиевке, откуда меня телеграммой вызвали на работу, Анатолий Дмитриевич, у которого я спросил разрешения на эту поездку, сказал, что это не в его компетенции, нужно обратиться к заместителю начальника штаба, полковнику Шаморкину, к которому мне и пришлось обратиться.

– А какое отношение Вы имеете к дочери? – спросил меня полковник. – У нее что, матери нет? Дополнительный отпуск за свой счет Вы можете взять только в случае смерти близких родственников, и то, если будет заверенная телеграмма.

Жене пришлось брать отпуск за свой счет и ехать за дочерью. Вот такая армейская справедливость, и благодарность за испорченный отпуск.

Второй раз на Ишим я попал летом. В тот год я больше месяца находился в этой дивизии, контролировал реконструкцию узла связи. По выходным работы не велись, и в эти дни мне делать было совершенно нечего. Сходил в палатку, где местный казах торговал пивом, но пиво было отвратительное, теплое и сильно разбавленное. Сделав пару глотков я вернул кружку казаху, сказав, что таким пойлом только свиней поить. Поболтался по городку и вернулся в гостиницу. На рыбалку бы выехать, удочки у меня всегда с собой были, так не на чем. Начальнику связи дивизии и начальнику узла связи служебная машина по штату не положена, а старых моих знакомых Славки и Николая здесь уже не было, Славка уехал на должность начальника связи дивизии в Нижний Тагил, а Николай перевелся служить куда-то на Украину. Все следующие выходные я провалялся в гостинице читая книгу, и мне это окончательно надоело. Решил по поводу рыбалки поговорить с начальником узла связи, Сергеем Ивановичем Горбенко, моим старым знакомым еще по одной из южных бригад, где он тоже был начальником узла связи. При нашей первой встрече, он мне, честно говоря, не понравился, показался высокомерным, барин, как про него говорил Анатолий Дмитриевич. Я тогда приехал к ним в бригаду чтобы помочь настроить аппаратуру каналообразования П-304, которую они самостоятельно не смогли настроить. Чтобы в дальнейшем обеспечить преемственность обучения, я предложил, чтобы на моих занятиях кроме специалистов, которые будут обслуживать аппаратуру, присутствовали еще начальник отделения, старший инженер и начальник узла связи, чтобы тоже имели представление об этой аппаратуре. Я в то время считал, да и сейчас считаю, что командир должен уметь делать все то, что должны делать его непосредственные подчиненные. Но у Горбенко на этот счет были свои представления, отличающиеся от моих.

– А зачем офицерам все это знать? Вот Вам два прапорщика, их и обучайте, – сказал он мне, и ушел, и больше я его в тот приезд не видел, хотя пробыл там еще три дня.