Армянская трагедия. Дневник врача (декабрь 1988 г. – январь 1989 г.)

12.01. Предпоследний день моей командировки. В штаб стекаются сравнительно спокойные сводки о заболеваемости и травматизме из медицинских подразделений, находящихся в зоне. Пострадавшие в госпитале сконцентрированы в отдельных палатах. Их всего 27 из бывших 220. Активной работы нет, идет подготовка к их переводу в другие стационары города, на протезирование, в пансионаты. Среди них есть и такие, у которых никого не осталось, нет родни, некуда ехать.

Кто-то из наших рассказал, что в одной из больниц города лежит девушка, 18 лет, русская, с ампутацией бедра. Уже месяц лежит в травматологическом отделении одна среди армянок. Родных нет. Денег нет, передачи носить некому. Умоляет забрать ее отсюда в любую больницу в Россию. Чем ей помочь? Посоветовали обратиться в МЗ СССР.

Вспоминая рязанских запасников в шинелях не по росту в аэропорту Звартнотц, ростовских шоферов, гревшихся в палатке Спитакского госпиталя, ленинградских, московских, саратовских врачей и сестер, бросивших свои клиники и больницы, чтобы снять остроту армянской боли, и слыша о заброшенности этой девчушки, невольно думаешь:, а если с тобой, Россия, случится беда, кто тебе поможет?

Начмед госпиталя толстый армянин-полковник до сих пор окружен посетителями-армянами. Ходатаи «отпускников».

Входят, выходят, чего-то просят, по-моему, добиваются своего. Правда, говорят, он хорошо работал в трудные дни. Нужно сказать, что многие здешние вольнонаемные врачи работали беззаветно в то время.

Доктор Айваз Арзуманян, подполковник медицинской службы запаса, начальник кабинета функциональной диагностики госпиталя. Скромнейший человек. О себе – ни слова. У него тоже кто-то погиб в те дни в зоне. Охотно ходит со мной на обходы, старается, чтобы мне здесь было удобнее. Разговорились как-то и об армянской литературе. Мы ведь в России совсем не знаем великих армянских поэтов…

…Смеркается. Над старым очагом

Дымок струится, как душистый ладан.

Беседуют родные чинно, ладом,

И я дремлю, и сказки спят кругом.

И, кроме света этого огня

В пустынном мире горя и отравы, —

Ни женщины желанной и ни славы,

Ни золота – не надо для меня.