Армия и культура

Вся история русской литературы со времен создания Петром I новой армии пронизана идеей миролюбия. Офицеры Державин, Хемницер, Лермонтов, генералы Денис Давыдов и Павел Катенин, инженер-поручик Федор Достоевский и поручик Лев Толстой, кавалергард Александр Фет и майор Алексей Толстой все, как один, даже в своих батальных творениях неустанно приветствовали «возлюбленную тишину». Советская Армия сберегла эту столбовую традицию миролюбия, и когда мы произносим: «Военно-патриотическое воспитание», мы вкладываем в эти три слова, ставшие привычными с детства, любовь к родной армии и обществу. Ибо их противопоставление в любых странах считалось делом подстрекательским и преступным, а тем более это неприемлемо в стране с народной армией. Пропаганда войны у нас карается законом, это знает каждый. Когда отрицание войны подменяется отрицанием необходимости и важности службы в армии, когда борьбу за мир предлагается вести через «антивоенное патриотическое воспитание» — это звучит по меньшей мере двусмысленно.

Армия достойна самого глубокого почтения за то, что она всегда первой откликается на любую беду, будь то пожар или наводнение, за то, что офицеры, служа Отечеству, лишены порой не только театров и библиотек, но и многих радостей, которые для большинства из нас само собой разумеющееся. У армии всегда будут недруги, не надо убаюкивать себя маниловщиной. Армия стоит на дисциплине, а для разгильдяя это невыносимо. Армия держится на труде, а бездельникам и паразитам это не по нутру.

Кто спас недавно Польшу от хаоса, анархии и унижения национального, кто в последний час удержал ее на краю пропасти? Войско Польское! Стало быть, кого враг чернит? Разумеется, тех, кто стоит на страже социалистического Отечества, — народную армию.

Есть ли в нашей армии недостатки? Конечно, есть, и даже, видимо, больше, чем нам хотелось бы. Должна ли она меняться? Разумеется, ибо, как говорят лингвисты, «не меняется только мертвый язык». Но надо признаться, что эти недостатки, как правило, результат наших общих недоработок. Если мы в школе, ПТУ, институте, обладая и временем, и всеми средствами воздействия, не разбудили в душе молодого человека высоких чувств, называемых патриотизмом, если не воспитали в нем трудолюбия, стойкости, дисциплинированности, надо иметь мужество спрашивать с себя. Нельзя думать, что, надев военную форму, парень, будто по волшебству, освобождается от всего дурного, от накипи бездуховности, безответственности…

Мы вправе предъявить к нашей армии самые высокие требования. Но всегда должны помнить и то, что армия — это мы сами, наша плоть и кровь и наши предания.

Память — фактор оборонный. Сегодняшнему воину должны быть одинаково дороги подвиги ратников Куликова поля и небывалая стойкость героев Ельнинского сражения, первых советских гвардейцев. Наша память хранит подвиги панфиловцев и защитников Сталинграда, небывалую стойкость ленинградцев…

Мы все помним. Память о подвигах дедов и отцов — наше идейное оружие.

Вернемся к Афганистану, который подверг суровому экзамену все стороны нашей жизни. Были ли в Афганистане случаи моральной ущербности среди военнослужащих? Думаю, что да, и, видимо, больше, чем нам хотелось бы. Войне любой сопутствуют преступления, коли от них не избавлена даже мирная жизнь, и даже такой войне, как «священной памяти двенадцатого года». Известен гневный приказ Кутузова, и не один, направленный против дезертиров и мародеров русской армии. Но есть правда народная, которая совпадает с художественной, а есть правда «военкоматская», протокольная, окопная, тыловая, штабная, трибунальская и сотни других частных фактов, правд и кривотолков. Даже Лев Толстой, ко времени написания «Войны и мира» уже убежденный антимилитарист, который не упустил даже подергивающейся мышцы у наполеоновской ляжки и пухлой шеи Кутузова, и тот не воспользовался трусами, мародерами и дезертирами. Он понимал, что это не народная правда о войне. С такой же взвешенной мудростью пишем мы о нашей армии в момент испытаний, выпавших на ее долю? Верны ли мы сыновней традиции?

Армия соединяет в себе все умственные силы общества, все его слои и возрасты, все производительные силы Родины. Мы в глубине сознания безмолвно отдаем ей все лучшее, потому что считаем армию и флот наиболее чистым, сильным и возвышенным выражением нашего Отечества. Иные упрекают офицеров в равнодушии ко всему, что не касается их профессии, в том, что они отгородились от общества. Между тем это происходит чаще от некоторого рода профессиональной застенчивости, которую можно скорее отнести к их заслуге. Если в прошлом офицеры и относились с предубеждением к штатским, то только потому, что им казалось, что у гражданских лиц недостаточно ревности к славе Отечества.

Любовь к своей армии, верность ее традициям есть самый верный признак здоровья нации. Нападки на армию начинаются всегда, когда хотят скрыть и не трогать более глубокие пороки общества. Чаще всего неприязнь к армии проистекает от нечистой совести и страха перед службой и долгом.