Армия монголов периода завоевания Древней Руси

Надо отметить, что китайских путешественников в кочевом мире в первую очередь интересовали аспекты его военно-политического и дипломатического взаимодействия с Китаем. Это было вызвано практическими задачами контроля за ситуацией на границах с беспокойными степными соседями. Вот что писал выдающийся историк и крупный чиновник сунского Китая Оуян Сю (1007–1072 гг.) о необходимости постоянного и тщательного контроля за ситуацией за пределами собственно ханьских земель: «Начиная с древности восточные и северные варвары, имевшие сношения со Срединным государством, не обязательно подчинялись ему, а не имевшие сношений не обязательно не являлись ко двору. Хотя в зависимости от расцвета или упадка варваров их иногда и оставляли вне управления, однако нельзя упускать возможностей держать варваров на привязи и случаев проявления к ним милостей и величия» и, далее, как резюме – «если они подчиняются или бунтуют, уходят или приходят, что может принести Срединному государству пользу или вред, это следует знать»[13].

Явно назрела необходимость дать характеристику монгольской армии по сообщениям китайских путешественников и послов-разведчиков, привлекая аналогичные сведения европейских источников только для сравнения. Это тем более оправданно, поскольку записки китайских путешественников писались с присущими китайской историографической традиции прагматизмом и вниманием к наблюдаемым фактам, при минимуме идеологической нагрузки, что было, так сказать, «вбито в подкорку» тысячелетней конфуцианской традицией воспитания элиты страны[14]. Начиная с середины I тысячелетия до н. э. китайцы активно общались с кочевым миром и выработали стройную систему как сбора достоверных сведений об окружающих Срединное государство народах степи, так и принятия военно-политических решений на их основе[15]. Китайские послы (и по совместительству шпионы) очень рано стали появляться у монголов, т. е. задолго до европейцев, которые видели монголов на пике их могущества, в то время как китайцы наблюдали динамику развития государства Чингисхана и его преемников[16].

Прежде чем перейти к анализу сведений, отобранных в целях настоящей работы основных источников, следует дать краткий экскурс в истории их создания, а также определить их жанровые и иные особенности. Этот обзор источников проводится по отдельности для внутренних и внешних источников, для того чтобы яснее охарактеризовать степень их достоверности для исследования различных аспектов функционирования монгольской армии первой половины XIII в.

2. Обзор основных источников

2.1. Внутренние источники

К ним в настоящей работе относятся: в первую очередь монгольское «Сокровенное сказание»[17] (далее – СС); затем «Хуан Юань Шэн-у цинь-чжэн лу (Описание личных походов Священного-воинственного [Чингисхана] августейшей династии Юань)» (в русской литературе обычно упоминается его сокращенное название «Шэн-у цинь-чжэн лу», далее – ШУЦЧЛ); «Да Юань шэн-чжэн гочао дянь-чжан (Установления священного правления правящей династии Великая Юань)» (сокращенно «Юань дянь-чжан», далее – ЮДЧ); «Таарих-и джахангуша (История Покорителя вселенной)» Ата-Малика Джувейни; «Джами ат-таварих (Сборник летописей)» Рашид ад-Дина (далее – РД); «Юань ши (Официальная история династии Юань)» (далее – ЮШ). Последнюю можно, в определенном смысле, относить также и к монгольской историографии, поскольку значительная часть ЮШ состоит из воспроизведения монгольских (юаньских) документов. Кроме того, привлекаются сведения из юаньских эпитафий, «стел на пути духа (шэньдаобэй)» и прочих видов мемориальных текстов конца XIII – первой трети XIV в., отражающих содержание документов из архивов монгольской канцелярии каанов (в первую очередь «послужных списков» различных соратников Чингисхана, Угэдэя, Гуюка и Мэнгу-каана), сохраненных в составе ЦЮВ.