Армия Наполеона

Общеизвестно, что попытка кандидата в диктаторы выступить перед парламентариями окончилась провалом. Уже в Совете старейшин, который должен был утвердить отставку членов Директории, речь генерала не произвела должного эффекта. Привыкший говорить перед молчаливыми шеренгами боевых соратников, которых он потрясал рубленым стилем своего могучего воинского красноречия, молодой полководец осекся, когда оказался перед лицом целого сонма враждебно настроенных политиканов. Скоро его речь стала сбивчивой и путаной: "Вы живете на вулкане!.. У Отечества нет более преданного защитника, чем я... Меня оклеветали, меня облили грязью... Я не принадлежу ни к одной партии, я принадлежу лишь французскому народу... Если я вероломен, будьте все Брутами!.." -почти выкрикивал он в зал, встретивший его речь все нарастающим ропотом. "А конституция?!" - воскликнул кто-то. "Конституция?! Ведь это вы ее растоптали, изнасиловали, разорвали. Ее больше нет!.. Помните, что со мной идет бог войны и бог удачи!.." - "Генерал, Вы уже сами не понимаете, что говорите", - оборвал его речь секретарь Бурьенн и увлек вон из зала.

Потерявший спокойствие Бонапарт решил было попытать счастье в Совете пятисот. Он вошел туда решительным шагом боевого офицера, но неожиданно его просто-напросто встретил шквал криков и протестов: "Долой диктатора! Вне закона!" Часть депутатов бросилась к нему с кулаками, и только два гренадера, сопровождавшие генерала, помогли ему выбраться из зала заседаний невредимым.

Казалось, все было потеряно...

Многие историки пишут, что Бонапарт растерялся. "В течение некоторого времени он не мог прийти в себя. Он с трудом переводил дыхание. Его речь была бессвязна"⁸⁰, - писал знаменитый советский историк Манфред. По мнению ряда исследователей, только благодаря своевременной помощи Люсьена Бонапарта, брата главнокомандующего и председателя Совета пятисот, переворот едва не завершился катастрофой...

Однако нам кажется, что в сложившейся ситуации переворот был практически "обречен на успех". Дело в том, что, сосредоточивая внимание на событиях, происходивших в залах заседания парламента, историки порой забывали об одном решающем факторе: дворец Сен-Клу был окружен почти целой дивизией - около 6 тыс. солдат, подчинявшихся генералам, поддерживавшим заговор. Более того, по иронии судьбы значительная часть пехотинцев и кавалеристов парижского гарнизона, стоявших наготове в этот холодный осенний день, были ветеранами Итальянского похода Бонапарта. В частности, поблизости от дворца находился 8-й драгунский полк, сражавшийся при Лоди, Кастильоне и Риволи, а также 9-й драгунский, солдаты которого помнили битвы при Кальдиеро, Мантуе и Тальяменто. Личный состав всех этих частей разделял, если очень мягко выразиться, антипарламентские настроения. Нет сомнения, что эти люди без особых угрызений совести выполнили бы приказ своего полководца и с большим удовольствием разогнали бы членов обоих Советов.

Впрочем, Люсьен Бонапарт сыграл действительно немалую роль. Хотя он и не спас переворот, однако, без сомнения, помог сделать его бескровным. Дело в том, что непосредственно вокруг здания, где заседали Советы, находились несколько сот солдат Гвардии Законодательного корпуса и Гвардии Директории (см. гл. XIII), призванных охранять вышеназванные учреждения. Навряд ли эти войска стали бы отчаянно защищать окончательно дискредитировавшее себя правительство, тем не менее даже их вялое сопротивление могло бы привести к жертвам, чего категорически не желал Бонапарт. Роль Люсьена заключалась в том, что он, обратившись со страстной речью к гвардейцам, повернул их штыки против охраняемых ими депутатов.

От грохота солдатских башмаков в коридоре, ведущем в зал заседания, крики депутатов, готовившихся умирать за свободу, становились все тише и тигле, пока двери с гулом не распахнулись и в воцарившейся тишине Мюрат скомандовал громовым голосом: "Вышвырните-ка всю эту публику вон!" Гренадерам, впрочем, не пришлось орудовать ни штыками, ни прикладами, ни даже кулаками. Обезумевшие от ужаса представители народа ринулись вон из зала, кто через дверь, а кто... через окна, благо оранжерея, где устроили зал заседаний, находилась на первом этаже...

Бескровный переворот, не стоивший жизни и даже малейшего ранения ни единому человеку, завершился в несколько мгновений. Окончательно дискредитировавшее себя алчностью, продажностью и бессилием правительство более не существовало. Наполеон Бонапарт под именем Первого консула стал главой исполнительной власти во Франции и очень скоро практически единоличным хозяином страны. В мае 1802 г. его консулат стал пожизненным, а спустя два года политическая эволюция режима достигла своего логического завершения: 18 мая 1804 г. Наполеон был провозглашен "Императором французов".